Я подкатила коляску к своей двери и увидела, что дверь приоткрыта. Боже, ко мне воры забрались?! И как раз тогда, когда впервые в жизни в моей квартире действительно есть чем поживиться! Не могли они пойти на грабеж вчера?
Но что же делать, что делать?
– Тс-с, – сказала я Петеру и заглянула в щель одним глазом.
В обозреваемой узкой полоске никого видно не было. И звуков никаких из квартиры не раздавалось. Наверное, они уже ушли.
Прожужжал лифт, хлопнула дверь где-то внизу.
А может, это я, когда уходила, забыла запереть дверь? Да нет же, точно помню, я еще ключ уронила, когда закрывала.
Пока я раздумывала, что лучше: вырвать из кадки карликовую пальму и с ней ворваться, как с дубиной, в свою квартиру или ограничиться криком на весь подъезд: «Воры! Воры!» – так вот, в этот момент раздались шаги на лестнице: кто-то поднимался снизу.
Я тихонько, утягивая коляску за собой, отступила от двери и выглянула в пролет. Это был Томас. Увидев меня, он остановился посреди пролета и, кажется, на несколько секунд растерялся. Потом быстро сказал:
– А я к вам. Я подумал…
Опять он за свое. Я прошипела:
– Нет, садовый опрыскиватель в моем доме не установлен!
– А почему вы шепчете? – спросил он и поднялся на площадку. – В вашей квартире дверь открыта.
– Знаю! – прошептала я. – Она такой была, когда я вернулась с прогулки.
– Тогда вам лучше туда не заходить, – едва слышно сказал он.
– Я и не хочу.
Он кивнул и направился к приоткрытой двери. Заглянул в щелку, нырнул в квартиру, как уж в нору, и притворил дверь за собой.
Я наклонилась над коляской, заглянула под тюль. Петер мне улыбнулся.
– Ничего, – сказала я ему и подмигнула. – Сейчас зайдем домой и поиграем… в ладушки.
– Ла… – сказал он. – Ла-ушки.
– Ла-душ-ки.
– Ладушки, – повторил малыш.
Ну какой сообразительный! (Нет, я что, превращаюсь в мамашу, которая скачет от восторга, стоит ее отпрыску выговорить такое сложное слово, как «ня», или самому сграбастать ложку и умудриться зачерпнуть ею кашу? И неважно, что каша в следующий момент оказывается на полу, на платье или на стене.)
Через бесконечную и беспокойную минуту дверь распахнулась. В проеме стоял Томас с сияющей улыбкой:
– Все в порядке. Никого. И, кажется, они у вас даже ничего не искали.
– Хорошо бы, – сказала я, вкатываясь с коляской внутрь и думая, что если они что-нибудь бы искали, то очень даже бы нашли.