– Я просто накрыла.
Варлам кивнул, пригладил волосы. Валентина отодвинула занавеску и впустила деверя в тёмное пространство комнаты, большую часть которой занимала старая двуспальная кровать. Вошла следом, осторожно ступая, но к самой кровати приближаться не решилась.
Было темно, почти ничего не разглядеть. Варлам стоял, замерев, и смотрел на кровать, на силуэт накрытого одеялом тела.
– Он… сказал, хочет пить, что-то ему нехорошо, – объяснила Валентина. – Попросил стакан подать, сам до тумбочки не дотягивался.
– Ага.
– Я встала, кровать обошла. Подаю стакан ему, а он… вздохнул. И всё.
– Ага. Чёрт… – Варлам шумно выдохнул. – Сердце.
– Сердце.
Валентина машинально потянулась к стене, к выключателю. Над головой Варлама зажглась лампочка в абажуре.
– Дядька наш от сердца. Мать от сердца.
Валентина кивнула.
– Но врачи бы точно сказали, – произнесла она тихо. Сама мысль о том, что нарушится заведённый порядок, пугала её и выбивала из колеи. Не отвезти тело в морг, не получить документы, не пообщаться с участковым. Хоронить как? Кладбище-то за рекой.
Варлам подошёл к кровати, протянул руку к одеялу и приподнял его край, чтобы посмотреть на брата. Прошла целая минута, прежде чем деверь опустил одеяло на смиренно-удивлённое лицо покойника.
– С дядькой так же было, – сказал Варлам. – Как прихватило, так лежал и удивлялся – почему? Ведь нестарый был совсем.
Валентина кивала, хотя деверь не видел её за спиной. Страх скопился у неё под грудью, отяжелел, стал жечь. Под тёплой кофтой Валентина покрылась испариной, хотя в комнате было не жарко.
Спустя много часов, вот только сейчас, до неё стало доходить, что случилось.
– Надо позвонить, – сказал Варлам, вынимая сотовый из кармана. – Я…
Тут лампочка погасла, и они остались почти что в темноте.
– Провода оборвало, – подвела итог Валентина и опустилась на табурет у комода. Она засмеялась, но смех этот, скрипучий и дёрганый, больше походил на всхлип:
– Только сейчас! Варлам. Только сейчас, хотя ураган уже много часов идёт!
Деверь задержался у занавески, покачал головой, глядя в экран телефона – в тусклом сиянии отразилось его грубоватое длинное лицо – и потопал в комнату. Затем – на кухню, бормоча что-то.
Валентина приложила ладонь к своему горячему лбу. Сердце колотилось. Наверняка давление подскочило, скоро начнет ломить виски.