– Будет классно, не сомневаюсь, – сказала Калин. – Но к чему это все? На что ты опираешься?
– Это о современном мире. Все становиться иллюзией, виртуальностью. По телевизору говорят, что где-то идет война, показывают умирающих детей, всех в грязи, а мы смотрим на это, жуем еду, а потом переключаем на другой канал, потому что неинтересно. Отчуждение страшнее всего. Страшно знать, что где-то на твои налоги ведется война и убивают людей. Но еще страшнее осознать, что миллионы людей понимают такую ситуацию и она их устраивает. Потому что они отчуждаются от нее… Театр будет в моей пьесе символизировать весь мир, это станет ясно, когда придут актеры-любители. И этот мир будет поглощаться кризисом, внутри которого заведется свой монстр. Это будет видно, от начала и до трагического финала будет видно, что готовиться катастрофа, зарождается монстр, но все попытаются не заметить это. Они будут отчуждаться от реальности.
– И кто же тогда внутри лабиринта? Отстраненные зрители, на чьих глазах актеров стали убивать взаправду, или же сами актеры, переставшие играть?
– Ответ на этот вопрос я оставлю тебе.
Глубокая фаза первого сна “птицы”
Каждый год ближе к августу наступает время поздних туманов. Сгущаясь над озером, холодные влажные облака обволакивают береговую линию, замешиваются в лесу и медленно взбираясь по птичьей трассе, оказываются в городе, рассеивая над домами запахи ила и хвои.
– Говорят, в августе здесь уже не искупаться, – рассуждал мужчина за рулем. – Я читал, что в озере полно холодных источников. Представляешь, что они пишут? Будто у самого берега зимой никогда не появляется лед, метров на двадцать уходят вглубь озера эти подземные ручьи, но меня рассмешило не это. Они пишут, что зимой ручьи горячие, а летом ледяные… Как думаешь, Ноа, это и привлекает Келенкенов?
Он рассмеялся, а она подумала, склоняется ли имя этих древних птиц. Мужчину за рулем звали Абель и он был главой экспедиции, что казалось ей вдвойне отвратительным теперь, когда будучи здесь он начал приплетать к своим шуткам о местных еще и Келенкен, цель их исследования.
Ее молчание как-будто разозлило Абеля, машина поехала быстрее на каменистой дороге и ее приборы и книжки посыпались в разные стороны, так что ей пришлось придерживать их руками. Была в машине еще Лорена, химик из их университета, ей предстояло исследовать состав почвы под следами, оставленными Келенкен каждое туманное утро на птичьей тропе, но сейчас Лорена крепко спала на переднем сидении, всю дорогу она смеялась над шутками Абеля и видимо сильно устала. В машине позади них, отставшей теперь и громко сигналившей, ехали Тео, младший сотрудник, недавний студент которому суждено всю экспедицию прислуживать Абелю, и Шейла, археолог, что она тут в одиночку будет раскапывать, Ноа не знала. Хотя и вся экспедиция была обречена на провал, глупо верить, что здесь, на севере страны возродились вдруг давно вымершие гигантские птицы, в современном мире им просто не нашлось бы места. Глубоко внутри себя Ноа признавалась, вероятной целью экспедиции был небольшой отпуск вдали от университета, денег на исследования практически не выделили, инструментов никаких, группа совсем маленькая, но тогда немного странным казалось присутствие здесь Абеля, не просто присутствие, а руководство.