Дальнейшее посещение парной и купание нагишом в пруду окутано туманом, также как и бурно проведенные последующие сутки. Расставались со слезами, правда, «на посошок», «стременная», «на ход ноги», «придворная» и «заворотная» сильно поспособствовали задушевности прощания.
После этого в каждый приезд в Москву «селянин» отзванивался, и я наведывался в давно знакомую квартиру на Тишинке. Регулярные встречи в столице проходили не столь бурно, тем более, что Митька регулярно жаловался на одышку и болезненные ощущения в области сердца. У него с юных лет сохранилось резко отрицательное отношение к врачам, поэтому стоило больших трудов убедить «Нильсона» показаться хорошей знакомой, светилу кардиологии. Но он клятвенно заверил, что после моего возвращения из очередной командировки, ляжет в её медицинский центр на обследование.
Вернувшись через три недели, я не смог дозвониться Митьке ни по домашнему, ни по мобильному. Дней через десять, совсем уже отчаявшись, я в «Одноклассниках» выискал его дочь, сообщившую, что сердце Отца не выдержало.
За три месяца до трагического скоропостижного ухода в вечность «Нильсону» стукнуло пятьдесят.
* * *
Я несказанно благодарен судьбе, позволившей через много лет нам с Митькой встретиться и хоть ненадолго снова окунуться в атмосферу искреннего братского общения, возвратившую нас в бесшабашную юность.
Каждый раз после посещения семейного захоронения на Востряковском кладбище я обязательно захожу к «Нильсону», упокоившемуся недалеко от храма Михаила Архангела. Митька забрал с собой огромный по значимости отрезок нашей общей жизни.