– Что с ними, что с ними? – повторяла она.
– Это называется трепанация. Они мертвы.
К-10 била мелкая дрожь.
– Зачем, зачем, почему?
Максим обхватил К-10 за плечи.
– Магистр получает сыворотку молодости из клеток мозга клонов и тем самым продлевает себе жизнь!
– Этого не может быть, не может быть! – закричала девушка – ведь он обещал,…я хочу домой, домой! Надо вернуться!
Максим выволок её обратно на лестницу. Девушка в истерике всё повторяла:
– Домой, домой, я хочу домой!
– Нам некуда уже возвращаться – негромко, но жёстко произнес он, и добавил, глядя ей прямо в глаза.
От этих слов девушка разрыдалась ещё больше.
Вдруг раздался резкий щелчок, освещение в раскрытых дверях комнаты клонов сменилось на ярко красный, затем противно нарастая, завыла сирена. Они снова бросились бежать, перепрыгивая через несколько ступеней разом.
Полуобморочная тьма постепенно уходила. Глаза уже могли ненадолго открываться и мимолетно анализировать окружающую обстановку. Что-то противное мешало сосредоточиться и сфокусировать зрение. Это был звук, равномерный и надоедливый. Он раздавался откуда-то сбоку. Гражданин Библиотекарий медленно повернул голову в сторону звука. Нервно постукивавший по массивному столу палец завис в воздухе. Магистр Гройс с мрачной миной буркнул:
– Что, очнулся? – и безо всякого перехода рявкнул – Ты знал об этом?
– О чём именно? – попытался изобразить удивление старик.
– Не юли, Емельян! – обрезал тут же магистр – Ты знал, о том, что твой паренёк сбежать задумал? Небось еще помог ему. Никто не знал об оранжерее, кроме нас двоих. Сам бы он не додумался. Признавайся, твоих рук дело?
Библиотекарий подумав немного, какую правду можно рассказать, не навредив Максиму, затем осторожно сознался:
– Ну хорошо… Да, я рассказывал ему о работе насоса под оранжереей, но я не думал…
Гройс перебил его:
– Конечно, не думал он. Я вообще подозреваю, что ты разучился это делать. Неужели ты забыл о замысле катастрофы заранее, а ведь я всё продумал до мелочей. Все крупные отверстия залиты сталконитом, после того, как люди поднялись наверх, а фильтрационная шахта имеет извилистое строение, и никто не сможет выбраться через её отверстия, по крайней мере, живым.
Магистр так внимательно следил за выражением лица своего бывшего коллеги, что Емельян Рамской впервые обрадовался, что после участившихся обмороков лицевые мышцы ему не подчиняются.