Происшествия, приключения, фантастика, фронтовые и исторические хроники. Книга 7 - страница 5

Шрифт
Интервал


И меня это лихо не избежало. Я тоже стал сооружать такой же ящик-ловушку. Детей у меня, правда, не было, но у жены были два малолетних двоюродных племянника.

Ящиков пустых было много, но мы брали которые подлинней, чтобы зверьку было попросторнее.

Наш хозяйственник за лето даже выложил в своей палатке паркетный пол елочкой из некрашеных дощечек ящиков из-под аммонита.


Сибирская черная белка


Кормили их, подсовывая шишки с орешками стланика, а в сетку вставляли сухофрукты для компота – яблоки, груши, абрикосы, сахар-рафинат… На дно ставили баночку с водой.

Чтобы зверьку было где укрыться, чтобы отдохнуть, да и согреться ночью, а была поздняя осень, конец августа, по ночам подмораживало, вот-вот должен был лечь снег, опять же по примеру Дыканюка, мы стали шить из войлочной кошмы небольшие продолговатые сумочки с узким горлышком и прикрепляли их в дальнем верхнем углу ящика – как бы под потолком. Белка сама надергивала коготками тонкий пучок войлока и затыкала им изнутри, когда ей надо было, входное отверстие.

Скоро наш лагерь стал похож на небольшой зверинец – несколько белок прыгали в ящиках, создавая топотливый шум от прыжков.

Но, с приближением отъезда домой, надо было подумать и о способе перевозки белки в Москву. Досмотр нас не пугал, в те 60-70-е он был формальным, можно было хоть белку везти, хоть огромные рога сохатого. Но не тащить же большущий ящик.


Стланик с кедровыми шишками


Опять же по примеру Дыканюка мы стали делать небольшие деревянные коробочки с войлочной сумочкой-жилищем внутри. У меня такой помещался в портфеле, где я возил обычно приемник Спидолу.

Таким образом, я благополучно привез белку в Москву и отдал ее сестре жены на забаву детям. Они тут же купили ей большую клетку с колесом, где она с азартом крутилась, а, когда пообвыкла и привыкла к людям, ее даже стали выпускать в комнату…

2020 г.

= = = = = = = = = =

АНАТОЛИЙ МУЗИС

ПИСЬМА

Мой брат служил когда-то на границе
И вот, в далекой дому стороне,
На письма он исписывал страницы
И больше всех писал своей жене.
     Я часто видел письма брата,
     Но их горячность понимал едва.
     С тяжелой неуклюжестью солдата
     Он в них мешал влюбленные слова.
Сбивались в кучу строк корявых стая.
Я скоро их запомнил наизусть:
«Любимая… Хорошая… Родная…
Вернусь… Люблю… Ты жди меня… Вернусь…»