Гвидо ещё больше съёжился. Берта, не дожидаясь ответа, сердито передёрнула плечами и продолжила, отвернувшись от него.
– Во второй раз всё решила глупость и жадность вашего Людовика. Ну а ваш поход, сын мой, изначально не преследовал цели отобрать у Беренгара корону, вы это знаете лучше других. Вы, я так понимаю, тогда решали больше свои внутренние бургундские проблемы, или я не права?
– Да, но итогом этой кампании стала моя клятва не поднимать более меч на Беренгария, – ответил Гуго.
– Ценю вашу щепетильность, сын мой, но разве нет повода оставить ваше слово в стороне?
– Нет, матушка, я дал слово, и я останусь верен ему, – твёрдо ответствовал Гуго.
Берта сокрушённо всплеснула руками. Гвидо недоверчиво взглянул на Гуго. Что-то он не слыхал ранее о силе и надёжности слова своего сводного братца.
– Ну а заговор графа Иврейского развалился из-за предательства одного из его сообщников. По всем слухам, доходящим до меня, и судя по рассказу нашей Ирменгарды, предателя нечего искать среди воинов. Беренгару донес кто-то из числа облачённых в рясу, либо эта крыса Гвидолин, либо Фламберт, чьё короткое слово, похоже, уже становится фамильной чертой их рода. А может, и оба вместе.
На сей счёт с Бертой никто не спорил.
– Ну так что, – продолжала она, вновь всплеснув руками, – давайте признаем власть этого старого гриба Беренгара, признаем верховенство этого неувядаемого самца, папы Иоанна, и его старой потаскухи Теодоры, давайте поклонимся подстилке всех римлян Мароции и успокоимся навеки, ибо что ещё нам остаётся делать, раз мы все такие щепетильные и честные?
– Матушка! – синхронно произнесли Гвидо и Гуго, первый с укором, второй спеша с опровержением.
– Слушаю тебя, сын мой, – Берта повернулась к Гуго, даже не удостоив Гвидо кивком головы.
– Если Господь не наделяет нас своей силой и правдой в настоящий момент, это не значит, что против нашего врага решительно некому выступить. Есть сила, новая, тщеславная, которая может попытать счастья и сразиться с Беренгарием. Нам же останется только наблюдать за этой борьбой и постараться воспользоваться плодами этой битвы вне зависимости от её исхода.
– Так, так, продолжай, – довольно встрепенулась Берта.
– Мой славный сосед, король Рудольф, достиг вполне определённого возраста, когда корона давит на неокрепшие мозги и зовёт на подвиги. Вот только пространства для него маловато, он не может разевать свою пасть ни на моё королевство, – ого, Гуго уже называл Нижнюю Бургундию не иначе как своей вотчиной, и это при живом-то Людовике! – ни тем более на королевства франков и тевтонцев. Три года назад он неосторожно потявкал на короля Генриха по прозвищу Птицелов