Итак, апрель 1983 года…
Тот знаменательный день «без девчонок» выпал на, так называемый, «день химии», т.е. в классах с седьмого по десятый я вёл химию, а в шестом – зоологию.
Веду, себе, веду и начинаю понимать, что есть что-то в ведомых уроках необычное.
Весьма необычное.
На мгновенье останавливаюсь и вдруг понимаю: «В классах то тишина…»
Никакого хулиганства, никакой посторонней болтовни.
Самый последний непоседа внимает моим словам о красоте химических процессов так, будто вся его дальнейшая жизнь и судьба зависит от того, сможет ли он, когда открывает водопроводный кран, вспомнить формулу воды или нет…
Мало того: при закреплении нового материала те же записные хулиганы, после того как я задаю закрепляющие вопросы по новому материалу, поднимают руки и с желанием отвечают на вопросы.
Больше того: правильно отвечают.
И по лицам мальчишек видно, что они сами удивляются, как это их угораздило:
а) поднять руку,
б) ответить на вопрос,
в) получить положительную оценку.
Оказалось, что химия – не такая уж и трудная наука!
Увы.
Идиллия продолжалась не долго.
На следующий день в классы воротились дамы самого разного возраста и направления, и всё вернулось на круги своя: кобелизм расцвёл прежним пышным цветом. Записные хулиганы вновь стали открыто распускать хвосты перед юнессами. Ребята поспокойнее, в жалких попытках скрыть неконтролируемый интерес, поглядывали на девчонок.
Химия, биология и прочие школьные предметы заметно потускнели перед предметами живыми.