Иначе как можно объяснить то, что фраза «Желающего судьба ведёт, нежелающего – тащит», впервые высказанная греческим философом-стоиком Клеанфом около 230 до н. э. и впоследствии переведённая Сенекой, пережила тысячи веков и дошла до нашего времени?
– Тем, что стоики представляли людей частицами вселенского тела, в котором всё взаимосвязано и целесообразно. Так они иносказательно говорили человеку о необходимости быть хозяином своей судьбы, ставить перед собой цели и добиваться их, а также понять свое предназначение в жизни и следовать ему сознательно. Во всяком случая, я так думаю.
– Значит, и ты фаталистка?
– Наверное. Во всяком случае я верю в судьбу.
– Вот видишь, у нас есть еще кое-что общее.
– А что еще? – спросила я, не выдержав и еле сдерживая смех. Мне было очень интересно услышать ответ.
– Мы испытываем взаимное уважение, восхищение, психологическое и сексуальное притяжение, чувствуем друг в друге собственную завершенность, получаем удовольствие от одного и того же, любим джаз, смеемся над тем, что смешно обоим, понимаем друг друга с полуслова, верны нашим чувствам, ощущаем исключительность и незаменимость, верим в то, что являемся половинками друг друга… Перечислять еще?
– Не стоит. Я и сама знаю, что мы, несмотря на то, что разные, удивительным образом дополняем друг друга. Поэтому не согласна с Шопенгауэром, утверждающем, что сходятся только противоположности и тяготеют друг к другу только полюсы, поскольку это закон природы и главная опора человеческой близости. Мне ближе точка зрения Поля Жеральди, который считает: «Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга, и чем-то отличаться, чтобы любить друг друга».
Я уверена, что мы половинки одного целого. Я могу доказать это на примерах. Начну с себя. С тобой рядом я забыла о своих комплексах с мужчинами, которых у меня было, хоть отбавляй.
Рядом с тобой я раскрепощена, раскована, уверена в своей востребованности, в своей нужности и в своей полезности тебе.
То, что для меня – откровение, для тебя – обычная поведенческая реакция, едва ли не самопроизвольная. Я могу тебе обо всем сказать, обо всем у тебя спросить. В твоем присутствии у меня напрочь исчезает чувство стыда и неловкости. Я могу перед тобой буквально обнажиться – духовно и физически, – и это не покажется мне странным или неудобным.