Ситуация зашла в тупик и выход из него был только один – одна из сторон должна была махнуть рукой и забыть о предмете конфликта.
Это моя супруга и сделала, хотя, конечно же, осадочек остался.
И надо было такому случиться, что при возвращении домой в горке белья, ожидающего стирки, она обнаружила своё «уникальное» полотенце.
Мы в семье назвали это событие законом полотенца и в тех случаях, причины которых для оценки выглядят очевидными, вспоминаем его и не торопимся с выводами.
Для этого достаточно лишь сказать одному из нас: Закон полотенца.
Приходит младший сын из университета и ещё в дверях громыако спрашивает: Где мой папа, который любит меня!?
Я же в ответ из другой комнаты иронично: А с чего ты решил, что я тебя люблю?
Ответ восхитителен: Раз ты мой папа, значит, ты должен меня любить.
Отношение к гимну своей страны у гражданина должно быть таким же трепетным, как у военного к знамени.
Это некий, наверное, даже священный символ.
А я его не люблю.
Как можно трепетно относиться к произведению, слова которого в угоду сложившимся обстоятельствам трижды переписывались одним и тем же человеком?
Мало того, он писал его каждый раз не заново, а просто, как в детском конструкторе, менял в прежнем только некоторые слова, от чего идейная составляющая текста становилась совершенно другой.
И в этом мне видится особая мерзость.
– Великий Сталин?
– Я как раз об этом самом и думал.
– Ах, он уже не отец родной, а очень даже кровавый палач?
– Не извольте беспокоиться. Сей минут переделаем.
– О! Партия Ленина уже не сила народная?
– Замечательно! Заменим партию боженькой и будет наш гимн опять как новенький.
Дело не в том, что и по сей день мы должны петь про Сталина. Просто слова гимна, даже если это был бы поэтический шедевр, написаны слизняком, который не видел в своей всеядности ничего постыдного и тем опошлил один из символов моей страны.
Гимн, конечно же, нужно было менять, но с другим автором и его следовало не переделывать, а писать заново.
Когда он звучит, всегда возникает ощущение, будто, подменив чем-то непотребным, меня лишили очень важного, которое должно сопровождать всю жизнь.