Сенявин - страница 6

») с большими пряжками, чёрные треуголки и шпаги. Вот как вспоминает об этом походе Дмитрий: «…будучи в Ревеле в ожидании корабля от города Архангельска, чтобы с ним соединиться и вместе следовать в Кронштадт, случилось в первых числах сентября время дождливое и холодное. После просушки парусов и прикрепления их упал у нас матрос в воду с грот-брам-рея. В тот самый миг офицеры и матросы бросились все на борт, кто кричит: „Давайте катер!“, другой кричит: „Хватайся, хватайся!“, а человек еще и не вынырнул. Суматоха сделалась превеликая, упавший матрос был из рекрут, тепло одет, в новом косматом полушубке, крепко запоясан, что и препятствовало ему углубиться далеко. Он скоро вынырнул, не робея нисколько, отдуваясь от воды и утираясь, кричал на салинг: „Добро, Петруха, дай только мне дойти на шханцы, я все расскажу: эку штуку нашел дурак, откуда толкаться“. Мы тогда почти все захохотали. Вот что бывает с людьми. Несколько секунд назад все почти были от ужаса в беспамятстве, а потом хохочут. Матрос скоро взошел на корабль, повторяя те же слова на шханцах. Позвали Петруху с салинга, спрашивали его, но Петруха божился, что не толкал его, а сказал ему только: „Экой мешок, ступай на нок проворней, а не то я тебя спихну, а он, дурак, взявши и полетел с рея“. Тут мы больше еще смеялись и помирили их. Чудно, что, падая с грот-брам-рея, нигде он не зацепился и даже ни за что не дотронулся и после был здоров совершенно. Множество я видел подобных ему примеров».

На следующий год ранней весной 15-летнего гардемарина Сенявина и всех остальных кадетов (33 человека) отправили по суху в Ревель (нынешний Таллин). В это число входили: Яков Нилус будущий капитан 2 ранга и управляющий Луганским литейным заводом, Башуцкий Даниил, ставший позже капитаном 2 ранга и тайным советником, Муханов Матвей, дослужившийся до генерал-майора, Плюсков Дмитрий-так же ставший генерал-майором, Антон фон Моллер-будущий адмирал, Василий Языков ставший вице-адмиралом, Василий и Алексей Кутузовы, Пётр Родионов, Капитон и Петр Корниловы, Яков Голенищев-Кутузов, Петр Тыртов, Петр Баранов, Иван Бачманов и другие.

Дмитрий писал в своих воспоминаниях: «…при нас были капитан корпуса Фёдоров (небольшой был охотник заниматься нами, а любил больше сам повеселиться) и учитель астрономии, который учил нас поутру два да после обеда два часа и то не всякий день, прочее время мы резвились и гуляли, где кто хотел, только бы ночевали дома. Баня была у нас вещь важная и необходимая, каждую субботу мы в нее ходили не столько мыться, как от безделья резвиться: например: несколько человек выбежим из бани, ляжем в снег, и кто долее всех пробудет в снегу, тот выигрывал с каждого по бутылке меду и угощал, кого хотел. Наместо слова „честолюбие“ употребляли мы „молодечество“. Были у нас еще в употреблении разные пословицы, самые варварские, как то, „ухо режь, кровь не капнет“, „смерть копейка“, к тому же похвала сверстников, когда говорят: „Этот хват, славный околотень“. Все это делало нас, некоторым образом, отчаянными, смелыми и даже дерзкими. Я был крепкого здоровья и часто, иногда с горем пополам, оставался победителем товарищей и бутылок с медом. Бутылка меду самого лучшаго стоила тогда 3 копейки. Лед в гавани был еще крепок, как началось вооружение 5 кораблей и одного фрегата, тогда-то сделалась наша волюшка, только обедали да ночевали дома, в корпусе, прочее время кто на корабле, кто в трактире, кто разгуливает по городу. На другой день как эскадра стала вооружаться, в ночи 3-го числа загорелся корабль „Всеволод“. Сперва показался густой дым из форд-люка, а потом вскоре и пламя; сделалась тревога, команда вся сбежалась, проломили лед, выхватили корабль из средины кораблей, поставили на мель, и корабль сгорел до подводной части без всякого другим судам приключения. Причина пожара сего не открылась и осталась неизвестна. На место сего сгоревшего корабля назначен корабль „Дерись“ из Кронштадта. 19 апреля эскадра наша была на рейде и к походу готова; 23-го числа против Ревеля показался корабль „Дерись“, мы снялись с якоря, соединились и пошли в море. Вот как расторопно в наше время делались дела. Правда, старики, как говорят, мало знали, однако видно, что знали хорошо распорядиться, нонича знают много, только под носом не видят ничего»