14 раз переизданная.
Папа был 1931 года, а это значит, что начало сталинской антисемитской кампании пришлось как раз на его окончание школы. На вступительном экзамене в Московский государственный университет он получил дополнительный вопрос от экзаменатора: перечислите все железнодорожные станции от Москвы до Свердловска… После чего отправился защищать советско-турецкую границу. Он служил в Армении, с прекрасным видом на Арарат. Я неоднократно там бывал, специально ездил на эту станцию.
Я читал папину прозу в машинописи. Первый роман – кстати, утраченный, забытый в такси вместе с пишущей машинкой – был написан в 1973 году. Мне тогда было 7 лет. А второй роман, который сохранился, – это уже 1974–1975 годы. Я прочёл его, когда мне стало достаточно лет, чтобы это было доступно моему разумению: где-то уже в подростковом возрасте, тогда же, когда прочёл “Войну и мир”.
Папиного “возвращения в литературу” так и не произошло по сей день. Но переживать об этом моему папе было некогда. Потому что 24 часа в сутки он был занят созданием текстов. Текстов любых – и обо всём. Ему был бесконечно интересен сам процесс: и исследовательский, и писательский. Он целиком был поглощён им. У него не было сложности отношений с собой-писателем и собой-документалистом. Но в последние лет 30 он и сам смещался от художественной прозы к документальной. Потому что когда ты живёшь отдельно от своего читателя, то документальная проза – повествование про факт, про историю – это всё-таки твой общий с ним язык. Ту Россию, где остался его читатель, папа знал очень плохо и мало. Всю его связь с Россией составлял сайт “Эха Москвы”. Он существовал в контексте того прошлого, которое он исследовал. Уехав во Францию в 1982 году, он законсервировал некий свой здешний экзистенциальный опыт, поставив в нём точку именно в 1982 году. Он приезжал в Россию, но это закончилось его первой кардиологической операцией, и врачи запретили ему летать. С того момента он перестал ездить сюда, перестал ездить в Америку к семье, к сёстрам, которые живут в Бостоне. Он стал жить между деревней летом и Лазурным Берегом зимой. И эта новая география тоже стала предметом его исследований.
…Как он мог сжечь мосты? Тут же был я. И вся остальная его семья, эмигрировавшая потом, в конце восьмидесятых. Это была очень важная часть его жизни – семья. Он не готов был, как многие герои его книг – например, Виктор Кравченко, автор воспоминаний “Я выбрал свободу”, – выбрать свободу, пожертвовав семьёй. Это очень важное обстоятельство в его биографии. Поэтому он женился, во Франции он не был эмигрантом, он был на ПМЖ.