О, ответ Шарлотты был образцом того, как надо держать удар, и так растрогал старика, что он даже пригласил ее к себе в гости “на озёра”, в надежде, что после личной встречи она будет думать о нем лучше. “Боюсь, сэр, Вы считаете меня дурочкой. Я понимаю, что мое первое письмо было полной бессмыслицей от начала до конца, но все же я не то бесполезное мечтательное существо, как может показаться”. С редким достоинством она рассказала ему о своей жизни старшей дочери священника, работе гувернанткой и обещала “никогда больше не питать надежд увидеть свое имя в печати”. Она искренне поблагодарила его – как благодарила когда-то Мэри, сказавшую ей, девочке, что она уродлива. Так не все умеют поступать, это дар божий, о чем Шарлотта не догадывалась, конечно. Как и о том, что совсем скоро он ей очень пригодится.
– Эмили, вчера здесь как будто удивились нашему появлению, а лакей предупредил, что женской прислуги у них нет. Странно, правда?
– Ты еще прошептала, что он перепутал нас с сестрами Беннет. Те скорее бы умерли бедными приживалками в доме мистера Коллинза[4], чем пошли в гувернантки. И я их хорошо понимаю.
– Посмотри вокруг: не видно ни одной дамы. А что ты скажешь о двух джентльменах за соседним столиком? Представь, что мы идем пешком по дороге в Китли. Кто движется нам навстречу? Опиши их. Говори, пока не пришел папа.
– Господин в летах наверняка книжный торговец откуда-то из провинции. Он слишком скромно одет: лакей рядом с ним, в своем черном костюме, панталонах с застежками и белом шейном платке, выглядит гораздо наряднее. Он испортил зрение, разбирая мелкий книжный шрифт, и поэтому щурится.
– А молодой человек рядом с ним – студент?
– Нет, это бедный клерк, безнадежно влюбленный в его дочь. Отец ищет выгодного жениха, и бедный малый готов на все, чтобы разбогатеть. Даже украсть и убить. А может, он уже и убил – смотри, Шарлотта, он бледен, заикается, и из его кармана выглядывает рукоятка кинжала!
Сестры так непосредственно рассмеялись, что привлекли к себе внимание всех, кто сидел в углу помещения, там, где располагался “Клуб непросохших страниц”. Такое название этому месту дали еще в XVIII веке, во времена поэта Томаса Чаттертона, тоже бывшего завсегдатаем “Чаптер кофе-хаус”. Это отсюда он писал матери: “Я стал завсегдатаем кофейни и перезнакомился со всеми местными гениями”. Сестры Бронте вряд ли знали, что и сейчас сюда со всего Лондона стекались если не гении, то продавцы и издатели книг, критики и начинающие авторы. Здесь по-прежнему обменивались мнениями, искали работу, заключали сделки. Провинциалы мечтали набраться здесь модных идей и не отстать от жизни. Все приезжали без домочадцев. Постояльцев было немного, старый дом с низкими потолками, перерезанными потемневшими от времени балками, использовался в основном для деловых встреч, а по обеим сторонам Патерностер-роуд тянулись склады оптовых книготорговцев. И только близость собора облагораживала это место и придавала ему очарование.