Кабинет профорга оказался близко. В нем было два стола. За одним печатала документы круглолицая девушка, а за другим сидел Мылов. Родион зашёл и представился, но сесть ему не предложили. Мылов оказался невысокого роста живчиком с плутоватыми глазками за круглыми стёклами очков.
Валентин Михайлович был хорошим профоргом, и дело своё знал. Да, он занимался махинациями. Такая уж это должность – путёвки, квартиры и прочие новогодние подарки. Но жуликом себя он не считал, потому что никогда не нарушал неписаных правил, действовал осмотрительно, и уже не первый год. И всё было бы хорошо, если бы не этот чугунный Крылов. Парторг был прямолинеен и тупо не признавал никаких правил. Благодаря мощному покровительству, ему всё сходило с рук. Крылов вёл себя подавляюще, все его побаивались, а Мылов просто боялся. Он стал при парторге кем-то вроде слуги, причём бесплатного, и временами даже подумывал об уходе. Недавно Крылов опять учудил. Он потребовал включить в список жильцов камчатского дома какого-то Брюханова. Если бы он по-человечески попросил, то Мылов аккуратненько провернул бы это дело путём переговоров и компромиссов, и с дивидендами для себя. Но вот так?
– Николай Пантелеевич, но там же всё укомплектовано!
– Вычеркни кого-нибудь.
– Кого?
– Дай список.
И Крылов твёрдой рукой вычеркнул последнюю фамилию. Список был по алфавиту, и Фамилия Ясыркина его завершала.
– Но ведь вопросы будут!
– Все они там пьяницы и прогульщики. Так и скажешь.
– Решение собрания утверждено. Раньше надо было.
– Какие ещё собрания? Если кто будет выступать, сошлись на меня.
– Всё равно, так не делается. Нужны документы, данные, хотя бы паспортные.
– Подожди немного, будут тебе данные.
Мылов понял, что Крылов и сам не знает этого Брюханова. К его удивлению, никакой реакции из Камчатской не последовало. Он уже стал надеяться на то, что всё обойдётся, но вчерашний звонок надежды развеял, а теперь, вот, ещё и посланец явился. Впрочем, стоит ли давать отчёт какому-то работяге?
Коновалов без приглашения взял стул, сел напротив профорга, и молча, в упор стал его разглядывать. От этого взгляда Мылову стало неуютно, и, приподнимаясь, он сказал,
– Простите, э-э, товарищ…, не могли бы вы зайти попозже. У меня совещание.
Негромким голосом Коновалов властно сказал,
– Сидеть!