– Тётя Ксеня, вам новые ключи не оставляли?
– Нет. А если бы оставили, не дала бы!
– Хорошо. Значит, не зря мы МЧС вызвали. Сейчас приедут и дверь вскроют.
– Что? Ах ты… ты права не имеешь!
– Моё право в паспорте полицией проштамповано, вам ли не знать!
Ксения шумно выдохнула, но оскорблять при свидетелях не рискнула, развернулась и хрястнула дверью.
– Сейчас вынесет ключ падла старая, – раздался старческий голос сверху. – Люба, а ты где пропадала?
– В областной больнице лежала, – ответила она.
Подошедшая к собственной двери соседка развернулась и обняла её:
– Что с тобой? Выздоровела? Тут твоя свекровка такую пургу гнала!
– Ты зачем это говоришь, хочешь человеку приятное сделать? – набросился на неё муж.
– А то Люба не знает, какая она сука, – последовала реплика сверху.
– Это точно, – согласился сосед. – У неё кличка в народе по инициалам «Эсэс». Как есть она эсэсовка!
– Вы постойте, пожалуйста, свидетелями, – попросила Люба. – А то ведь Софья Семёновна потом скажет, что я рояль и сундук с золотом из дома вынесла.
Хлопнула дверь подъезда. Кто-то ещё поднимался по лестнице. Через минуту новый хлопок. И ещё. Застучали по ступенькам каблучки. Это наверняка Маргарита Андреевна, в их доме ни у кого такой бодрой походки нет. Точно, они поднялись одновременно, тяжело ступающий свёкор, которому явно соседка позвонила, и она, лёгкая, изящная и деловитая:
– Все собрались? Будем вскрывать?
– И для чего ты этот спектакль устроила, Люба? Трудно было заехать? – набросился на неё свёкор.
– Да с какой стати? Или я не в собственный дом пришла? Правда, Софья Семёновна сказала, что эта квартира как была в её собственности, так и осталась, и что деньги за мою квартиру вы в строительство своего дома вложили, я теперь не докажу.
– Как же так, Люба? Весь же город об этом знает, – сказала одна из старух, что прежде у подъезда сидели, а сейчас вслед за Кузнецовым пришли. Она из дома напротив, где Люба выросла и откуда замуж выходила. – За что они с тобой так?
– А нечего было от семьи сбегать, – высунулась из своей двери Ксения.
– Ага, от семьи сбежала, чтобы поблудить и татушку набить, – без стеснения опустила она пояс юбки, свободно болтавшейся на её усохшей после операции талии, и показала сморщенный и раскрашенный зелёнкой шов на животе. – Завтра в онкологию поеду, чтобы догулять.