Услышь, Господи, наше моленье,
Всесладчайший пастырь наш!
Мы овечушки твои избранные
На твоих злачных полях.
При твоих водах живых,
Пасемся сладкими цветами,
Они же во весь век цветут, не вянут.
И снова кланялись, крестились.
– Сытно ли? – спросил князь.
– Сытно! – ответили весело нищие. – Нам и мяска дают, и маслица. Благослови тебя Бог, Василий Иванович. Уж мы за тебя помолимся с усердием.
Во дворе шла суета. Разгружали возы, распрягали лошадей.
Князь пошел в холопскую, но холопы сами высыпали к нему, приветствуя и кланяясь. Народ все крепкий, хваткий.
– Нет ли каких укоров, недовольств? – спросил князь.
– Слава богу, никто на твой двор не покушался, Василий Иванович, – ответили ему. – Жили, пока ты был в отлучке, покойно, сытно.
– Жирком-то не заросли?
– Заросли! – смеялись холопы.
– Привез я красных девиц на двух телегах, – сказал князь. – Кто не зажирел, тот жених. Бороды расчешите да рубахи заляпанные поменяйте.
– Спасибо, князь, что о нас, горемыках, помнишь, – поклонились весьма довольно холопы.
В доме кинулись Василию Ивановичу под ноги карлы и карлицы, обступила комнатная челядь.
– Радость наша! Князюшка! Свет Светович!
– Возле крыльца два воза стоят, – сказал князь. – Все, что там есть, – ваше! Да не раздеритесь, бога ради.
Карлы и карлицы хватали его за руки, прикладывались, а кто и ноги целовал. Протискиваясь к своим покоям, усмотрел бахаря* Шумилу, тихо стоявшего в стороне, седого, доброго. Сам к нему подошел:
– Тебе, красное мое слово, икону Иоанна Златоуста привез да связку рыбки сушеной.
В покои, зная княжьи привычки, тотчас явилась ключница Дарья. Подробно сказывала, что прибыло, каков был расход, подала ключи: Василий Иванович любил походить по чуланам, по клетям, посмотреть, сколько и чего у него есть.
– Дарья, – сказал вдруг князь, – а не больно ли много у нас шутов и шутих? Матушка моя любила забавляться с ними, а у меня от них в голове шумит. Брат Дмитрий, помню, горевал, что у него-де всего один карлик.
– Все их дело – под ногами путаться. Малы, а едят больше холопов, – сказала Дарья.
– Так распорядись! Пусть отвезут всех к Дмитрию. Перед первым же праздником и отвези, от меня в подарок. И скажи, Дарья, не больно ли мы нищих балуем?
– Чего ж не больно? Мужики в деревнях так не едят, как наши дармоеды.
– Может, поставить возле каретного сарая избушку, чтоб и зимой жили? Только не по сто ртов, а хотя бы с дюжину.