– Витиевато, но верно. Продолжай, я тебя слушаю.
– А что бывает тогда, когда Бог бросает свое творение только начав его создание?
– Хм. Ничего. Нет произведения – нет идей. Книга не заканчивается одним словом.
– Именно. Если все сводится только к началу и первым зарисовкам, то нет никакого продолжения сюжета. Нет развития. И нет смысла. Но давай слегка усложним задачу. Положим, этот Бог, писатель, большой шутник и извращенец придумал, хоть и сам того не ведая новый механизм вселенной.
– Ты меня опять пугаешь. Нельзя ли конкретнее и проще?
– Смотри. Бог создает вселенную, а в ней другого Бога, чтобы тот создал вселенную себе. Тот порождает третьего, тот четвертого и так дальше, и так дальше до бесконечности, понимаешь? Так же и автор, который пишет книгу про писателя, который пишет книгу, в которой главный герой – писатель, он пишет…
– Хватит. Остановись-ка. Я до сих пор не понимаю, к чему ты ведешь, – говорю я осторожно. Что-то от этих разъяснений становится совсем не по себе.
– Прошлый Виктор Венцель был намного сообразительнее, – устало произносит Бретта, стряхивая пепел на пол, – Видимо, с каждым новым перепечатыванием теряется все большая и большая часть. Ладно, давай еще проще. Ты и я – персонажи книги. Даже хуже. Ты и я – персонажи черновика. И даже не оригинала. А восьмой или девятой недокопии. Ну что, так тебе проще?
В гнетущей тишине я видел, как светится красным уголек ее сигареты. Где-то на кухне настырно протекал кран. Я пытался найти слова, но снова увязал в них, как в топком болоте. Тысячи мыслей метались в голове сплошным потоком, таким быстрым, что я не мог сосредоточиться и вырвать из этой мешанины хотя бы одну.
– Бред, – изрек я наконец, – Полная чушь.
– В прошлый раз ты сказал, что я сумасшедшая сука, – заметила Бретта, потушив сигарету о край стола, – Часть твоего хамства ушла вместе с перепечаткой. Хоть это радует. А теперь, послушай меня. И слушай внимательно, потому что от этого зависит почти все в Обскуре.
Много-много лет назад, на планете Земля, может быть в этом самом городе под названием Глёкнер, жил один писатель. Никто из нас не знает его настоящего имени, но мы называем его Прим. Да-да, как в фехтовании называют первую позицию, как используют обозначение в математике. Бог, Прим, какая разница. Это одно и то же.