Я очень хорошо помню, как пришла к ней в палату в день моего выпуска с медицинского факультета. Она лежала в больнице Ленокс-Хилл в Нью-Йорке – ослабшая после курса химиотерапии, с отеками после применения стероидных гормонов. Я явилась к ней прямиком с выпускного вечера, не переодевшись, в новом розовом шифоновом платье. Она сразу же улыбнулась мне: «Очень элегантное и одновременно скромное платье, как раз для такого дня в твоей жизни», – будто ничто, кроме этого, ее не волновало.
В течение последующих недель я несколько раз навещала Розмари. Болезнь неумолимо отнимала ее здоровье. Я старалась отвлечь ее разговорами, рассказывая о своем детстве в Квинсе, рабочем районе Нью-Йорка, о своих четырех братьях. Розмари начинала свою семейную жизнь там же, и у нас находились общие знакомые, мы разговаривали о любимых закоулках Квинса.
Иногда мы могли и посмеяться, иногда плакали вместе. Она говорила, что на свете есть маленькие радости, которые могут дать тебе только родные и друзья.
Я была уже врачом, хоть и новоиспеченным и очень оптимистично настроенным в отношении успехов западной медицины. Я думала, что существует методика лечения, позволяющая положить конец мучениям онкологических больных. Но, к моему огорчению, я не знала, что предложить Розмари.
Розмари умерла в возрасте 52 лет на больничной койке, в окружении семьи и близких друзей. «Она забрала с собой половину моей пишущей машинки», – сказал ее муж на поминальной службе. Это была ошеломляющая и опустошающая потеря, и чувство безысходности наполняло каждого из нас, кто помогал Розмари во время болезни.
У меня было ощущение, что я подвела Розмари, ничем не смогла ей помочь. То же самое чувствовали и другие близкие. Ее муж как-то сказал мне о своих переживаниях: «Рак просачивается в нервную систему и парализует тебя. Не столько даже сама болезнь, сколько ужас ее присутствия».
* * *
Горе, которое мы переживали, усиливалось разочарованием. Какого прогресса мы добились с 1971 года, когда объявили войну раку? Где же обещанная победа в этой войне, почему не видно ни малейших ее признаков? Как получилось, что в Соединенных Штатах каждый второй мужчина и каждая третья женщина в течении жизни перенесет ту или иную форму онкологического заболевания? Что нам делать, чтобы остановить неумолимое наступление рака в этой войне?