Сашка сразу вспоминает их первые месяцы вместе. Вместе. Так звучит, как будто речь идет о семейной паре. Но в их случае «вместе» означало врач и пациент. И предполагало неизбежные тактильные контакты. Ему тогда было не до таких мелочей, он так хреново себя чувствовал, что вовсе не обращал внимания, кто и что с ним делает. А она пыталась совместить невозможное: не отходить от него ни на шаг, лечить, выхаживать и в то же время не дотрагиваться лишний раз. В конце концов он это заметил.
– Тетя доктор, вы боитесь, что я рассыплюсь от ваших прикосновений? Со мной все настолько плохо? – не без сарказма поинтересовался он.
Сашка вспыхнула. В тот момент она пыталась послушать его бронхи, держась на максимальном, сколько позволяла длина фонендоскопа расстоянии.
– Не хочу вторгаться в личное пространство, – процедила она.
– Вы бы знали, сколько людей это проделывают с завидной регулярностью, – вздохнул он. – Не стесняйтесь, тетя доктор. Делайте, что вам нужно и как вам нужно. Если обещаете втыкать в меня не слишком много иголок, я потерплю.
Тогда ему удалось разрядить обстановку. Но стеснялась она еще очень долго.
Звякает подстаканник. Сашка поднимает взгляд, только заметив, что пауза затянулась. Всеволод Алексеевич спит.
Рука разжалась, стакан оказался на постели. Хорошо хоть пустой. Этот товарищ ни капли врагам не оставит. После него даже посуду можно не мыть, сразу в шкаф убирать. Чемпион общества чистых тарелок.
Сашка осторожно забирает стакан, поправляет одеяло. Минуту раздумывает, идти к себе или остаться на диване. И, как всегда, выбирает последнее. Так спокойнее обоим. Спи, сокровище. Сладких тебе снов.
* * *
Самое сложное для Сашки – встать раньше, чем он. Проснуться без будильника, выскользнуть из комнаты, чтобы он не услышал, привести себя в порядок и заняться завтраком. Всегда разное, всегда свежее. Она никогда не умела и не любила готовить, а теперь пришлось научиться. В его случае правильное питание – это решение как минимум половины проблем хотя бы с диабетом. Еще по работе в военном госпитале Сашка знала: чаще всего диабет обостряется из-за срывов. Любому человеку надоест изо дня в день жевать гречневую кашу и капустные котлеты, и он слопает какую-нибудь булку или кусок копченой колбасы. У Всеволода Алексеевича оказалась совсем другая реакция. В первый месяц, когда пришлось его жестко ограничить практически во всем, он просто отказывался от еды. Сашка ставит перед ним тарелку с кашей, он ее молча отодвигает. Раз за разом. И что с ним делать? Не насильно же впихивать.