– Господи! Спаси и сохрани! – запричитала Марина и принялась усердно крестить лоб.
Фенимор прислушался к её хриплому, прерывистому от излишнего усердия голосу.
– Отче наш! Да светится имя твоё… – бормотала спасённая им девочка.
Фенимор проследил за отрешённым взором Марины, но ничего интересного в том направлении не заметил. Когда колокола замолчали, и округу окутала тишина, Марина завершила молитву, уселась на корточки и натянула на колени растянутый донельзя свитер. Виктор невольно вспомнил о дочери. Ей было всего два года, когда он в последний раз видел малышку.
– Пожалуй, и не узнаю её сейчас. Даша, Андрейка, отзовитесь. Вы живы?
Одиночка встал, подошёл к обрыву и наперекор навеянной колокольным звоном надежде заорал что есть мочи:
– Как же ты допустил гибель созданного тобой мира, бог?
– Роптать грех, – назидательным тоном произнесла Марина и с укоризной взглянула на Одиночку.
– Откуда звучал набат? – строго поглядев на девочку, спросил Виктор.
– В монастыре Святой Троицы к обедне звонили.
– Почему ты мне не сказала, что поблизости от города есть монастырь, а в нём можно встретить живых людей? – сдерживая негодование, переспросил Фенимор.
Он взглянул в том направлении, куда указала Марина, но ничего необычного не увидел. Типичный среднерусский пейзаж. Холм, на котором находились путники, снижаясь, превращался в покрытую увядшей травой низину. Руины многоэтажных домов, сбегая с холма, мельчали и терялись среди заброшенных частных усадеб, за которыми тянулся бесцветный луг. Скользившая по нему река шуршала на мелководье галькой и, блеснув на прощание извилистым завитком, пропадала за соседним холмом.
Фенимор оглядел усыпанный желтоватыми камнями склон видневшейся за лугом возвышенности и не заметил ничего интересного, кроме нескольких пятен пробивающейся сквозь бесцветный сухостой зеленоватой растительности.
– Не туда смотришь! Бери выше!
Одиночка поднял глаза и различил на вершине холма развалины невнятных построек. Приглядевшись к заросшему сухостоем пейзажу, он не то чтобы разглядел, а скорее вычислил на гребне горы обвалившийся остов колокольни и поблескивающий обнажёнными балками церковный купол. Былое великолепие построек закрывала заросшая бурьяном стена.
– Так значит, ты монашка или послушница?
Марина отрицательно помотала головой.