На миг показалось, что дэв сметет Бабу Аюба с лица земли, – тот дэву на один укус, зубы у чудища острые, как стилеты. Но отчего-то медлило чудище. Дэв прищурился. Может, безумные слова старика поразили его. Может, сам вид его – лохмотья, лицо в крови, пыль, что покрывала его с головы до пят, раны по всему телу. А может, дэв не увидел в глазах этого человека и следа страха.
Откуда, говоришь, ты?
– Майдан-Сабз, – ответил Баба Аюб.
Далеко этот Майдан-Сабз, должно быть, – судя по твоему виду.
– Я не затем сюда пришел, чтоб ты мне зубы заговаривал. Я пришел, чтобы…
Дэв вскинул когтистую лапу. Да, да. Ты пришел меня убить. Знаю. Но ты же позволишь мне сказать несколько слов, прежде чем прикончить меня.
– Ладно, – сказал Баба Аюб. – Но лишь несколько.
Благодарю тебя. Дэв осклабился. Могу я спросить, что же за зло такое я тебе причинил, что смерть на себя накликал?
– Ты забрал моего младшего сына, – ответил Баба Аюб. – Он был самое дорогое для меня на всем свете.
Дэв хмыкнул и почесал подбородок. Я многих детей отнял, у многих отцов, – промолвил он.
Баба Аюб в гневе схватился за серп:
– Тогда я отомщу за них всех.
Должен сказать, твоя храбрость пробуждает во мне восхищенье.
– Ничего ты не знаешь о храбрости, – ответил Баба Аюб. – Чтоб быть храбрым, нужно иметь что терять. А мне терять нечего.
У тебя есть жизнь, – сказал дэв.
– Ты уже отнял ее у меня.
Дэв снова хмыкнул и задумчиво оглядел Бабу Аюба. А чуть погодя сказал: Ну что ж, будь по-твоему. Сразимся. Но сначала пойдем со мной.
– Шевелись, – сказал Баба Аюб, – у меня иссякает терпение.
Но дэв уже шагал к громадному входу в крепость, и Бабе Аюбу пришлось двинуться за ним. Он проследовал за дэвом по лабиринтам коридоров, и своды каждого почти доставали до облаков и возлежали на великанских колоннах. Они миновали многие лестницы и залы – в любом поместилась бы вся Майдан-Сабз. Та к шли они, покуда дэв не привел их в обширную залу, а дальнюю стену ее загораживал занавес.
Иди ближе, – позвал дэв.
Баба Аюб встал рядом.
Дэв отдернул занавес. За ним оказалось стеклянное окно. В нем Баба Аюб увидел бескрайний сад. Шеренги кипарисов обрамляли его, а земли его усыпали цветы всех оттенков. Были там пруды, выложенные синими плитками, мраморные террасы и сочные зеленые лужайки. Баба Аюб разглядел изящные изгороди и фонтаны, ворковавшие в тени гранатовых дерев. И за три жизни не смог бы он представить места прекраснее.