Багрянец - страница 31

Кэт заставила себя думать о чем-нибудь другом: завернулась поплотнее в халат, улеглась на диване и стала листать местную газету.

Ближе к трем утра она вспомнила, что в первую очередь нужно будет сделать новый черновик своей длинной статьи, а потом – провести пять часов на подработке в пресс-службе центра искусств, в офисах Земельного фонда в Тотнесе. К тому же, чем дольше она бодрствовала, тем больше ей хотелось испытать горько-сладкий вкус холодного белого вина.

Но это бездумное желание оказалось мимолетным, и проигнорировать его, выждать и отпустить оказалось легче, чем когда-либо. Кэт уже три года не ходила на встречи и не звонила спонсорам – не чувствовала нужды.

Прошлепав в маленькую кухню, она отпила из стакана воды, помыла посуду, проверила замки на дверях, посмотрела, выключена ли плита, и только потом легла в постель.

Стоило Кэтрин забыть о сне, как он вернулся, но принес с собой те же беспорядочные движения угловатых теней на красных каменных стенах. И на этот, третий, раз она слышала крики и плач детей.

Проснувшись в третий раз, Кэт не ложилась до самого рассвета. У нее возникла странная мысль, из тех, что приходят только очень рано по утрам: там, где из земли выкапывают столько старых костей, ничто никогда не будет как прежде.

Ее покойного брата Линкольна не было уже шесть лет, но записи, сделанные им, находились на расстоянии одного клика.

Единственным источником освещения в спальне Хелен служил экран ноутбука. Ее дочь в соседней комнате наконец-то уснула. Каждый вечер Хелен изо всех сил стремилась правильно распределить время, отведенное на материнские обязанности, и это стремление очень быстро обращалось в невроз, лишавший ее малейшей возможности расслабиться. Малышка Вальда явно поставила себе цель по максимуму занимать последние два часа каждого дня матери; этот ребенок никогда не мог оставаться в одиночестве надолго.

Но наконец Хелен осталась в постели, окруженной темной и теплой тишиной, и, хотя ее тело по-прежнему пронизывали уколы раздражения оттого, что укладывать дочь каждый вечер было очень трудно, это чувство уже слабело. Камни напряжения, набившие шею, спину и плечи, стерлись до песка, а после второго бокала вина разум Хелен полностью расслабился. Последние следы гримасы постепенно таяли на ее лице. Освободившись от долга матери и хозяйки, женщина зевнула: почти каждый вечер ее глаза закрывались и объявляли о конце рабочего дня раньше десяти.