?..
Мучительно он пытался вспомнить последние мгновения их близости – успел ли он удержать себя?.. – пытался, и не мог.
Тэра не выглядела испуганной – скорее удивлённой.
– Поистине странно… Такие разные Боги переплели наши пути для неизвестных пока целей.
– Родство, которое я чувствую с тобой с самого начала – это воля моей души, а не божественная, – возразил Хэфер.
– Без божественного замысла такие чудеса не даруются, – с улыбкой возразила Тэра.
– Слова жрицы.
Вместо ответа девушка провела кончиками пальцев по его плечу. Только сейчас царевич ощутил, что кожу на плечах и спине немного саднило. У неё пока не было когтей, но и человеческие ногти могли впиваться вполне ощутимо.
– Я тоже не была слишком нежной, – смущённо улыбнулась девушка. – Но и река нежности, и пламя страсти равно прекрасны, если освящены Любовью.
Не находя подходящих слов, Хэфер нашёл её губы своими. Они оба были измождены, но не для тихой нежности. За окнами уже давно занялся рассвет, но царевич и жрица, совершив краткое омовение, находили покой в объятиях друг друга, беседуя в молчании.
Засыпая, Хэфер думал о словах Перкау перед ритуалом. Если бы Сатех не расколол изначальную форму Ануи, Владыка нэферу не переродился бы в Божество. А сам он стал бы тем, кем был сейчас, не разбейся его изначальная форма? Были ли бы ему дарованы эти величайшие драгоценности, о которых он даже не мыслил? Теперь он должен был защитить эти дары – защитить храм, ставший его убежищем, и тех, кто стал ему верными друзьями… и ту, без которой теперь он не мыслил свой путь.
Тепло Тэры согревало его сердце, успокаивало. Хэфер желал, чтобы так было всегда…
Далёкий голос, серебристый, высокий, звенящий, как одинокая струна в пустоте, как плач холодных звёзд над пустыней, достигал его слуха – прекрасный, хотя и жутковатый, как у призрака. Любимый голос…
«Как пела Мать Незримая, Сокрытая:
Пробудись, пробудись, моё Дитя Чуда,
Первый наследник и старший сын,
Ты, кто рождён из тьмы и звёздного света,
Ты, кто владеет пламенным Сердцем Мира,
Пробудись, возлюбленное отверженное дитя…»[20] Серкат часто пела ему эту колыбельную, сплетённую из строчек древнейших гимнов Владыке Каэмит. Вот и сейчас его голова покоилась у неё на коленях, и жрица успокаивающе перебирала его волосы одной рукой, а другой – гладила его плечо в том месте, где служительница Ануи нанесла удар ритуальным ножом. Маг улыбался сквозь сон, чувствуя, как исцеляли его эти касания…