— Мориан, — Стержак подался вперед, — ты серьезно думаешь, что я
в этом замешан? Ты знаешь меня все мои сорок лет, и ты думаешь, что
я, — он запнулся, — я продаю трупы? — добавил он скрипнувшим
голосом.
— Эта мысль мне в голову не приходила, — Мориан сел и, морщась,
стал чесать кончик носа. — Какая интересная мысль! — он вскочил,
дважды обошел стол и снова сел. — Скажи мне, Джеко, — он наклонился
к трактирщику, — а может ли быть так, что ты и не знаешь о том, что
происходит в твоей гостинице.
— Конечно, может! Ты же видишь тут полно народу! Мы кричать
должны, чтобы слышать друг друга. У меня ни одной занятой комнаты.
Из живых тут только я, моя племянница и чертовы крысы!
— Да, пожалуй, крыс в этом году слишком много, — задумчиво
проговорил Мориан. — Ой! — Дориан сжал его руку. — Ты чего,
малыш?
— Мастер Стержак, — медленно, глядя в сторону стеклянными
глазами, сказал Дориан, и голос его был холоден и страшен, словно
звучал из могилы. — Скажите, мастер Стержак, кто еще у вас в
доме?
— Никого, — уверенно отозвался Стержак, и краска сошла с его
лица.
— Вы уверены в этом? — продолжал Дориан.
— Да, — кивнул Стержак, но голос его дрогнул.
— Тогда она пришла за вами! — не глядя на окружающих его людей,
Дориан указал на прилавок.
Стержак и Мориан одновременно повернулись туда, но ничего не
увидели.
— Боги, как она прекрасна, — прошептал Дориан.
— Что там, малыш?
— Смерть!
Они снова уставились на прилавок, но так ничего и не увидели.
Зато Дориан видел. Он никогда не видел ее прежде, хотя его талант и
позволял ему иногда видеть мелкую нечисть и скрытый в человеке
талант к магии, но Смерть он видел впервые. В старых записях, в
толстых книгах и потускневших от времени фолиантах он пытался найти
хоть какой-то намек на то, как выглядит Смерть, но ничего не
находил. И вот теперь она стояла перед ним, и он точно знал кто
это.
Маленький, не больше локтя бронзовый человечек с серебряной
маской вместо лица, сидел на приставленном к прилавку табурете и
болтал тонкими ножками. Совсем как ребенок. Заметив на себе
пристальный взгляд Дориана, человечек поднялся, пританцовывая,
спрыгнул с табурета и, раскачиваясь, пошел к лестнице.
— Кто у вас на втором этаже? — спросил Дориан.
— Никого, — Стержак никогда не был так растерян и зол. В его
голове проносились картины скорой казни, а на язык просились сотни
лживых историй, одна глупее другой.