Последние годы я работал в ОЭН, Отделе Этических Норм. Мы представляли на рассмотрение Центра сведения об отклонениях в психологии переселенцев с Земли. Нередко изменения в морально-нравственном облике переселенцев были неизбежны в новых условиях обитания. Прежде всего, – вследствие контактов с разумными обитателями иных миров.
Сегодня я впервые прибыл на планету, разумные обитатели которой внешне столь мало отличались от землян…
…Звонок видеофона прервал мои размышления.
Это был Шах Ларин.
Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Шах и впрямь не изменился за последние годы. На вид ему можно было дать не более тридцати, но я прекрасно помнил, как мы праздновали его сорокалетие.
– Здравствуй, Андрей, – устало сказал Ларин. – Рад тебя видеть.
– Здравствуй, Шах… – Некоторое время я подыскивал слова, но так и не найдя их замолчал.
– Ты надолго? – после паузы спросил Ларин.
– Не знаю…
– Хочешь покопаться в наших странностях?
– Да, хочу…
– И, думаешь, я тебе помогу в этом?
– Нет… Уже не думаю.
– Жаль… Не так я представлял нашу встречу…
Я промолчал.
– Я смогу приехать к тебе только завтра, – сказал Ларин. – Чем будешь заниматься все это время?
Я пожал плечами.
Ларин недовольно поморщился.
– У меня к тебе просьба, – явно пересиливая себя, сказал он. – Не лезь без меня к аруанцам. Это может очень плохо кончиться…
Я молчал, внимательно вглядываясь в лицо Шаха.
– У тебя нет ко мне вопросов? – в голосе Ларина появились нотки раздражения.
– Почему ты нарушил третий параграф?
– Я так и думал…– Ларин тяжело вздохнул. – Значит ты все– таки от Комиссии…
– Я же сказал, что прибыл по собственному желанию.
– Ладно… Завтра я отвечу на все твои вопросы… Как устроился?
– Нормально…
– Может, сразу переберешься ко мне? В гостинице довольно шумно…
– Ты так хочешь?
Ларин явно колебался.
– Да, я так хочу, – сказал он, наконец.
– Пожалуй, я лучше пока останусь здесь, – сказал я, после некоторого раздумья. – Завтра буду у тебя.
– Ну, как знаешь…– Ларин вздохнул, и мне показалось, что вздохнул он с облегчением…
Экран видеофона погас.
Некоторое время я сидел, уставившись в одну точку. Не понравился мне разговор с Шахом. Очень не понравился. И еще мне было жарко. Инстинктивно я ждал, что вот-вот придет долгожданная ночная прохлада, но после двадцатичасовой жары воздух остывать не торопился.