Один мой кубинский приятель заработал на этом целое состояние. Даже купил себе трехкомнатную квартиру в хорошем районе Кишинёва. Он продавал пригласительные, которые требовались для граждан новоиспеченной Республики Молдова, желающих попасть «на прекрасный доминиканский остров». Если бы только все эти люди реально приехали в гости к его родителям! Мне он готов был сделать пригласительный бесплатно по старой дружбе. Приглашение было нужно только лишь для того, чтобы сделать выездную визу (в то время еще горькая реальность). А потом всё просто.
Разумеется, никто дальше Ньюфаундленда лететь не собирался. Если верить слухам, доходило до того, что после посадки самолета на дозаправку на борт заходили полицейские и вежливо спрашивали у пассажиров, кто желает просить убежище. И после того, как убежище уже стали просить даже пилоты, оставлявшие самолеты на произвол судьбы, правительство Канады решило предпринять меры, выдало запрет на посадку и дозаправку всем российским рейсам, направляющимся из Москвы на Кубу. Использование этого транзитного маршрута было возможно на протяжении лета – осени 1992 года, и, как я узнал позже, много моих знакомых оказалось таким образом в Канаде. Помню, мы даже в компании друзей читали ходящее из рук в руки письмо одного такого переселенца, который учился с нами в параллельном классе, где он всё очень подробно описывал. Помню, как у меня тогда светились глаза! Было ощущение, словно это письмо с какой-то другой райской планеты или утопического Эльдорадо! В этом письме таилась моя мечта, моя надежда на какую-то нереально прекрасную жизнь, в которой виделись только яркие картинки. То, что казалось чем-то фантастическим, далеким и недосягаемым, становилось близким, осязаемым и реальным, а надежда всё больше и больше наполняла мое сердце. Попытки моей прагматичной половины докричаться до разума, если таковые вообще имели место, поглощались этой необъятной и всеобъемлющей мечтой.
Кубинца, который продавал приглашения, я знал еще давно, звали его Эрнесто. Познакомился я с ним в техникуме на утреннике, организованном для детей сотрудников, где он учился по обмену. Я был только в начальной школе, а Эрнесто – уже студентом. Мне было очень интересно общаться с иностранцем, особенно из такой далекой страны, как Куба. Мы регулярно виделись, ведь моя приёмная мама была его преподавателем, а я часто посещал её на работе. Со временем я всё меньше и меньше общался с ним, и последнее, что я о нём слышал, – это то, что он улетел обратно на Кубу. Говорили, что он не очень хотел уезжать, так как Молдавия ему, очевидно, понравилась. Более того, он встречался здесь с девушкой, и когда уезжал, то они оба просто рыдали. Со временем я совершенно забыл о нём, он уже стал какой-то тенью моих детских воспоминаний. Я уже списал его со счетов и даже не представлял, что когда-то еще встречу.