Он уже по привычке, не дожидаясь ответа, схватил гостью на руки, чуть не вдвое согнувшись из-за низкой притолоки, занёс в жаркое помещение бани, усадил на лавку.
– Держись, я тебе сейчас голову помою, а то, поди, вшей-то накопилось – тьма тьмущая.
Помыл гостье голову, потом намылил куском хозяйственного мыла, похожего на фронтовую взрывчатку, старую и от того уже мягкую лыковую мочалку и начал натирать всё тело уложенной на широкую лавку отощавшей до невозможности женщины. Собственно, как раз женщину-то в ней Анемподист и не чувствовал, до того она была худа и потому больше похожа на подростка.
Потом помылся сам, наполнил шайку горячей водой, плеснул щёлоку, сложил туда свою одёжу для дезинфекции, взял в охапку одетую в материно платье гостью и понёс домой. Усадил за стол, выставил кринку ещё тёплого, с вечернего удоя, молока.
– Ты это, пей давай, поправляйся.
Сам достал из подполья кринку квасу, налил большую глиняную кружку, одним махом опорожнил и снова довольно крякнул.
– Ну, что, девонька, кормить я тебя опасаюсь пока. Давай ишо молочка попей, да будем спать укладываться.
Анемподист уложил гостью на материну кровать, сам прошёл за занавеску и начал было укладываться, как вдруг вспомнил: «Едрёна мать, я же бабу по нужде-то ни разу не сводил!»
Натянул штаны, вышел обратно, прибавил в лампе фитиль:
– Ты это, по нужде-то… пойдём… сношу на двор… негоже терпеть…
Подошёл к кровати, гостья снова безропотно подчинилась. Анемподист усадил её на очко и в нерешительности остановился. Не поддержать, может упасть, и стоять рядом неловко. И самому стыдно, и её смущать неудобно.
– Ты давай сама, я за дверью постою.
Потом Анемподист отнёс гостью в постель, накрыл лёгким одеялом:
– На новом месте приснись жених невесте! – Лёг на свою постель и будто провалился в бездну.
Проснулся от скрипа двери на крыльце. Испуганно выскочил в сени, чтобы опередить Марью, пришедшую доить корову.
– Ой, тьфу на тебя, напугал, окаянный! – вскрикнула Марья. – Ты хоть когда припёрси-то? А то я смотрю, Буян у крыльца хвостом вертит, а тебя и не видно.
– Да умаялся я вчера, спал, как убитый. Ты иди, я сам обряжусь.
– Ну, коли сам дак сам. Я-то тоже сёдни проспала было.
Анемподист взял из рук соседки подойник и пошёл доить свою Марту, приветливо замычавшую при появлении хозяина. Пока Аник доил, Марта благодарно лизала его плечо и вскоре обслюнявила весь правый бок. Когда ведро уже почти наполнилось, Леший ещё несколько раз чиркнул тонкими струйками, мягко утопающими в густой молочной пене, потом отлил половину нетерпеливо тычущемуся мордой бычку в корыто, выдолбленное много лет назад из толстой осины. Тот, время от времени громко чавкая, стал жадно глотать вкусное пойло, состоящее из парного молока и нескольких кусочков чёрствого хлеба.