Олёха вечером ничего говорить не стал, а рано утром запряг лошадь, зашёл в дом и коротко бросил:
– Собирайтесь! Розвальни готовы, обеих обратно отвезу. Нечего мне тут концерты устраивать, народ смешить да девчонок пугать.
Похоже, такое его решение обрадовало всех. Нехитрые пожитки были собраны за несколько минут, и вскоре повозка везла несостоявшуюся семью обратно в Белозерск.
Там Олёха поставил лошадь у столовой, заказал тарелку щей и стакан водки. Потом, захмелевший, обнимал в детском доме своих пацанов и пьяно жаловался:
– Эх, ребятушки-ребятушки! Ну, не получается у миня вам мамку найти. Потерпите ещё маненько. Может, и сладится жизнь, заберу я вас из казённого дома. Мамкой вашей родной клянусь, если слышит она нас там, на небесах. Поистине святая была баба!
Потом он купил в дорогу бутылку водки, едва выехал на озеро, ополовинил её прямо из горлышка. Погода начинала портиться, подул сиверко, натоптанную дорогу стало переметать, но Олёха был уверен, что и в метель лошадь привезёт прямо домой. К ночи должны были успеть, несмотря на то, что после двадцатикилометрового перегона в город конь притомился и за то время, пока он ходил попроведывать своих ребятишек, отдохнуть как следует не успел.
Вскоре возница начал зябнуть, он допил остатки горькой и закутался в тулуп, тщательно подоткнув его со всех сторон. Лошадь без понуканий то резво бежала по накатанной колее, то переходила на шаг, чтобы перевести дыхание, и вскоре снова убыстряла шаг. Когда почти добрались до приёмного пункта, уже было видно освещённые окна стоящего на самом берегу дома, всегда такая осторожная лошадь вдруг решила спрямить дорогу и в самом устье впадающей в озеро реки ухнула в размытую быстрым течением полынью.
Её испуганное ржание услышали рабочие, паковавшие на завтра повозки с принятой рыбой, бросились на голос, рассупонили, ослабили хомут, оглобли сразу же сами выскользнули из ослабевших гужей. Впятером помогли лошади выбраться на лёд, а розвальни с крепко спящим возницей скрылись под заснеженной коркой.
Поскольку хоронить было некого, собрались люди в осиротевшей Олёхиной избе, помянули мужика, погоревали о бесславной кончине и разошлись по домам. Девчонок взяли к себе Марина с Авдотьей, а к мальчонкам в детдом так больше никто и не приезжал.