Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - страница 17

Минута была критическая. Всё это совершилось так быстро, что Седлецкий, бывший ближе всех от места действия, не успел ещё опомниться и броситься на помощь, как молодой Туган-мирза был уже возле своего гостя. Лук звякнул и стрела, шипя, вонзилась в самый глаз зверя.

Медведь дико рявкнул от страшной боли, бросил поверженного охотника и, в одно мгновение поднявшись на задние лапы, кинулся на татарчонка. Тот, казалось, только и ждал этого. Нагнув голову, он сам бросился под грудь страшного зверя и вонзил ему в живот короткий широкий нож.

Зверь захрапел и, как подрубленный дуб, медленно повалился на землю, яростно махая лапами. Он чуть не задавил в своём падении молодого татарчонка, но тот, с быстротою кошки, высвободился из-под поверженного противника.

Только в это мгновение пришёл в себя пан Седлецкий и пустил стрелу в околевающего зверя.

– Опоздали, пан ясный! – с усмешкой проговорил Туган-мирза. – Слава Аллаху, опасность миновала.

С этими словами он бросился к старому Бельскому и помог ему подняться на ноги. Кроме легких царапин он не успел получить других повреждений, но нервное потрясение было велико, и старик еле держался на ногах.

– Кто убил зверя? – были первые его слова.

– Последний выстрел был мой! – развязно заметил Седлецкий.

– По мёртвому зверю – это правда! – вмешался в разговор пан Доронович, один из близко стоявших панов, человек лет за сорок, видевших всю сцену битвы, но не поспевший на выручку.

– Значит, я лгу? – воскликнул с гневом Седлецкий.

– Пусть сам пан ясный воевода решит, стоило ли стрелять по зверю с пропоротым брюхом, – с улыбкой отвечал Доронович.

– Но кто же убил зверя? Кому же я обязан спасением? – всё ещё допытывался Бельский.

– По чести и справедливости говорю и подтверждаю, – произнёс торжественно Доронович, – честь охоты принадлежит нашему молодому хозяину: он сначала стрелой поднял зверя, а потом поразил его ножом. Я это видел своими глазами!

– И я! И я! – подтвердили несколько голосов.

Молодой татарин стоял несколько поодаль, словно дело не его касалось.

Старый Бельский подошёл к нему.

– Прости меня, молодой витязь, – начал он торжественно, – что я усомнился в твоей храбрости, кланяюсь тебе и первый говорю: виват!

На медведя с ножом

– Виват! Виват! – подхватили несколько голосов.

– Я ещё не кончил, – заявил старый воевода, – ты, кроме храбрости, обладаешь ещё одним великим качеством: ты скромен. В этом твоя сила и слава, ты – достойный сын своего отца. Помни, мирза Туган, мой дом всегда открыт для тебя – я тебя готов счесть за сына!