– Не вижу лица твоего, гость честной, – с поклоном отвечал певец, – и речь твоя мне незнакома, а по выговору слышу, что ты чужестранец. Боюсь, чтобы песни мои литовские не показались тебе обидными!
– Я поляк из Мазовии, поляки и литовцы братья, ваши враги – наши враги, пой, старче, про старого Гедимина, пой про льва литовского Кейстута, пой, старче, смело, не щади только врагов всего мира славянского!
Старик затрепетал. Пальцы его быстрее забегали по струнам, он сделал несколько переборов и запел своим разбитым, надтреснутым, но всё ещё чарующим голосом старинную литовскую песню:
Ой, литвин, литвин,
Не паши новин.
Прахом всё пойдёт,
Немец всё возьмёт!
Серый волк – и тот
Овцу не дерёт,
А хоть сыт крыжак
Жрет, как натощак.
Лучше в поле лечь
Под железный меч,
Чем идти в полон,
К крыжакам в загон.
Эй, жену и дочь,
Немец, не порочь!
Лучше смерть, чем стыд.
Смерть мой сон отмстит.
Ой литвин, литвин,
Не паши новин,
Лучше хлопочи —
Наточить мечи!
При последнем куплете, бесстрастно слушавшие рыцари начали между собой перешептываться; когда же слепой старик кончил, и оба князя, и все гости, и свита зааплодировали и громкими похвалами стали изъявлять свой восторг, все трое встали со своих мест, и звеня шпорами, подошли к князю Видомиру.
– Князь! – сказал ему командор по-немецки, – по уставу ордена мы должны провести этот час в молитве, могу ли я просить приказать указать нам приготовленный нам покой?
– А! Не любишь! – прошептал тихо про себя князь мазовецкий и дерзко взглянул на рыжего рыцаря. Тот вздрогнул, рука его машинально опустилась на эфес меча, но строгий взгляд командора, заметившего это движение, остановил подчинённого. Гуго сверкнул глазами и потупился. Князь Видомир встал со своего места и, как любезный хозяин, сам пошёл проводить дорогих гостей в их апартаменты.
Князь Мазовецкий, оставшись один, расхохотался и бросил кошелёк с деньгами на колена певца.
Услыхав ненавистную немецкую речь, слепец умолк, он не понимал, что это значит, как, каким образом очутились немцы на празднике Эйрагольского князя? Он ощупал кошелёк с золотом, взял его в руку и протянул обратно в сторону князя мазовецкого.
– Я бедный литвин, – проговорил он гордо, – но мне немецких денег не надо!..
– Успокойся, старче, это я, князь мазовецкий, даю тебе это золото за то, что ты выкурил отсюда немцев как ладан – нечистого! Хвала тебе, вещий певец. Приходи ко мне в Мазовии, я ещё богаче награжу тебя, хочешь я за тобой нарочного пришлю…