Сложнее было с объяснением международного положения. Это обширное поле для противоречивых рассуждений рано или поздно превратило бы занятия в диспут клуб и совсем не факт, что точка зрения партии преобладала бы. Моя позиция была предельно ясна и наглядна.
У служащего сильно болит живот и он, не рассуждая и ни с кем не консультируясь, бежит в санчасть. Если он не может идти – его несут в санчасть. Медработник не читает лекцию слушателям, что случилось и как будем лечить, он остаётся с больным наедине и в силу профессиональных знаний и опыта оказывает лечение. Мы верим нашей партии, парии, которая имеет множество международных институтов, которые досконально владеют информацией. Как врач, приписывает выздоравливающему таблетки и процедуры, так и к нам, высшее начальство, спускает методички, где чётко и ясно изложены итоговые выводы, которые мы должны усвоить как аксиому. Кто хочет стать международником, после армии – может поступить в специализированное учебное заведение, военное или гражданское, где его обучат этой профессии. Другое дело, я старался как можно доходчивее, на конкретных примерах, донести содержание материала.
До окончания сборов осталось четыре дня, а из опыта скажу – это самые сложные дни. Все считают, что всё уже закончилось, что оставшиеся дни это формальность нужная, но бесполезная. Это период самовольных отлучек, употребления алкоголя, халатного отношения к своим непосредственным обязанностям и иных отклонений. Именно поэтому я метался по лагерю и днём и ночью, проверяя всех и вся.
18
Вторник. Ничем не примечательный день, в привычной суете длился до обеда. Именно перед самим обедом случилось невероятное, перевернувшее мою жизнь и миллионов подобных мне. Ровный гул моторов и самолёты с чёрными крестами на крыльях начали методично расстреливать лагерь. В это невероятно было поверить! Все кинулись в лес, потому, как даже расчехлить орудие и хоть как- то постараться выстрелить – было не реально. Расстреляв всё что можно, самолёты сменили бомбардировщики, которые не стреляли, а покрывали всю площадь воронками от разорвавшихся бомб. Только достигнув результата в виде выжженного поля, авиация удалилась. Мы начали робко выходить из леса в совершенно подавленном состоянии, не веря в происшедшее. Это какой – то гипноз, чудо! Мозг, психика не могли воспринять и оценить происшедшее и потому назвать нас вполне вменяемыми было бы преувеличением.