– Не надо этого делать, – возразил Ленька, – еще сорвется, вон как играет…
Но лоцман глянул на него строго, и мальчишка замолчал. А я примотал сак за уключину, и мы выбрались на берег, чтобы разжечь небольшой костерок и обогреться.
Только у меня внутри уже все зудело: «Скорей, скорей домой, скорей сразить своим уловом…» Лоцман возражать не стал, затушили костерок и поплыли. И вот тут случилось как раз самое неприятное. Когда лодка начала сдавать назад, сак мой зацепился, за траву и слетел с уключины. Весь улов моментально ушел под воду. Мы пробовали зацеплять то одним, то другим, блесну бросали, но все бесполезно, глубина в этом месте была более чем приличная. Домой плыли молча. Ленька, не сумевший пережить мой горестный вид, предложил:
– А вон там, недалеко, рыбзавод, давайте, мужики, сделаем маневр, заедем да и купим, рыбаки вечером улов сдали, рыба еще почти свежая…
И я понял, что это мой единственный выход из этой щекотливой ситуации. Заехали и правда, я купил пять щучек, небольших, чтобы не вызвать лишнего подозрения. Сколько дома было радости от моего улова, это и передать невозможно. Я сам и вычистить вызвался, несмотря на усталость. Мы и уху сварили, и пожарили, Былиночка моя торжествовала, это был вечер нежности и любви.
А поутру, пока моя Былиночка еще спала, теща позвала меня в сад. Позвала и сказала:
– Давай, колись…
– О чем вы, мама?
– Знаешь, о чем… Я понимаю, любое мастерство приходит не вдруг, и ты успешно рыбачить обязательно научишься, но так-то откровенно врать зачем? Не стоило…
– Ну, вы, мама, настоящий детектор лжи… Только Былиночке ничего не говорите, зачем у нее радость отнимать?
– Ладно, не скажу… Ну, уж и ты там, в своих командировках, поаккуратнее, меня ведь не проведешь… Я нюхом любую ложь чую, жизнью своей долгой научена.
Вот так и живу теперь, боюсь сильно хвост-то свой, павлиний, распускать, хоть и всплывают иногда старые желания. Но смиряю себя, смиряю и не горюю, нет, не горюю, меня все в этой жизни устраивает.