Дальше все пошло как по маслу: мигалки, бронежилеты, снайперы, ОМОН, спецназ, заложники и, как водится, переговоры, которые очень быстро зашли в тупик ввиду явной абсурдности выдвигаемых террористом требований. Забаррикадировавшийся в кафе чудак то настаивал на освобождении всех до единого политических заключенных (хотя так и не смог назвать ни одного конкретного имени), то запрашивал пять миллионов евро, бронетранспортер до аэропорта и самолет с полными баками, то требовал вызвать президента вместе с премьером для личной, строго конфиденциальной беседы. Операцией по освобождению заложников командовал генерал-майор Копытин, известный как большой сторонник крутых мер. Он устранил бы проблему в два счета – маленькое кафе со стеклянной стеной плохо приспособлено для того, чтобы держать оборону и играть в пятнашки с профессиональными снайперами, – если бы не одно маленькое «но»: доморощенный террорист, с которым связались по телефону, упорно плел что-то о «мертвой руке» – устройстве, которое сработает, как только его застрелят, и уничтожит всех заложников до единого.
Понятно, что генерал Копытин был взбешен этой внезапно возникшей помехой. По его мнению, высказанному с истинно военной прямотой, все эти разговоры о «мертвой руке» представляли собой не более чем болтовню неврастеника, насмотревшегося по телевизору боевиков. Его явно подмывало отдать приказ о штурме или хотя бы позволить снайперам открыть огонь; адепт грубой силы и сторонник простых решений, он выходил из себя при мысли о том, что какой-то гражданский, засевший с пистолетом в руке под призрачной защитой стеклянной витрины, для него так же неуязвим, как если бы прятался не в кафе, а на борту международной космической станции.
Возможные жертвы среди заложников и участников штурма генерала не волновали: на войне как на войне, – и, поднимаясь по лестнице, что вела из подвала в служебные помещения кафе, Юрий торопился, почти физически ощущая, как одна за другой убегают секунды. Вместе с ними стремительно таяло терпение господина генерала; еще немного, и последует незаметный кивок или неразборчивая команда по радио, снайпер спустит курок, и все кончится – либо так, либо эдак. Если Копытин прав и разговоры об устройстве «мертвой руки» – просто блеф, его превосходительство добавит в свой послужной список еще одну блестящую победу. А если он ошибается, выдавая желаемое за действительное, гибель заложников спишут на трагическую случайность, виновника которой, вероятнее всего, так и не удастся найти.