– Поезд ушел, приходите через год.
Любиному разочарованию не было границ. Но как известно, Москва слезам не верит, и она это знала. Достойно приняв поражение, Люба уже собиралась с позором покинуть столицу. «Как я вернусь домой ни с чем? Что я скажу родителям? Ведь мама будет твердить – «я же тебе говорила». А отец и вовсе будет вне себя» – не умолкали мысли в ее голове. Именно в этот момент произошел случай, который она позже назовет судьбоносным.
Во дворе Щукинского училища стояла заплаканная Люба в маленьком платьице. К ней подошел незнакомый мужчина и восхищенно произнес:
– С такими глазами, как Ваши, девушка, вас примут куда угодно, не сомневайтесь!
– А вот и не угадали – не приняли! – навзрыд произнесла разочарованная Люба.
Незнакомец удивился и вызвался помочь девушке. Узнав, что она приехала из Омска, он радостно сообщил, что во Всероссийской творческой мастерской эстрадного искусства на ВДНХ идет набор в эстрадную программу:
– И вы не поверите – именно для Омской филармонии! – радостно закончил он свою речь.
И Люба, вооружившись новой надеждой, со всех ног помчалась туда. Что она только не вытворяла, чтобы ее взяли! Танцевала шейк, пела под Зыкину, под Робертино Лоретти. От смеха все просто лежали. И, несмотря на то, что коллектив формировался только из профессиональных артистов, Любу взяли. Ее невероятный талант отметили сразу.
Поскольку Люба имела за своими плечами богатый опыт школьно-хорового пения, она поступила на вокальное отделение мастерских. Мечты ее были об одном – стать эстрадной певицей. Но этому не суждено было произойти в связи со вмешавшимися в ее судьбу совершенно непредвиденными обстоятельствами – врачи, которые обследовали Любу, вынесли жестокое заключение:
– Ваш голос еще не закончил мутировать, и поэтому петь вам категорически противопоказано.
Люба была в отчаянии. Сначала о землю разбилась ее мечта стать балериной, а теперь – это… Ведь ей так нравилось петь. Она так любила сцену! Жизни своей без нее не представляла. Испытательный срок неумолимо приближался к концу. Люба слонялась коридорами, то и дело вытирая слезы. Она почти ничего не видела перед собой. И поэтому совершенно не заметила, как возле нее нарисовалась статная фигура молодого парня – Рудольфа.
– Ты че ревешь, Любка? – сердито промолвил он. – Ну не будешь петь – так ничего страшного! Я вот слышал, ты анекдоты рассказываешь и копируешь неплохо. Не хочешь поступить в артистки разговорного жанра?