– Конечно. Он большой грешник был, Сергей-то Иваныч. Вот и…
– А почему вы решили, что это именно Сергей Иваныч?
– Ну так а кто же еще? Он это, беспременно он! Брат-то его приличный был барин, он бы не стал после смерти тут шататься…
Опалин задумался. Солнце светило ярко, нагретая трава пахла так, что кружилась голова – и в этот ясный июньский день он должен был найти хоть что-то, хоть какую-то зацепку, которая объясняла происходящие в Дроздово события. Пока он узнал лишь, что дурная слава усадьбы возникла не вчера и что совершенно разные люди, которые в ней жили, предпочли от греха подальше перебраться кто куда. За исключением, тотчас же вспомнил Опалин, одного-единственного человека, который…
– Скажи, ты хорошо знаешь учителя Киселева? – быстро спросил Иван.
– Учителя-то? Как не знать. Знаем!
– Он из этих мест?
– Не. Городской.
– И давно он тут живет?
– С рождества.
С заменой старого стиля новым рождество падало на 7 января. Значит, Платон Аркадьевич появился в усадьбе в начале 1926 года, а призрак объявился в мае… В мае…
– А Ермилова? – на всякий случай спросил Опалин.
– Так она всегда в Дроздово жила.
– В смысле?
– Так мамаша ее приходилась хозяевам бедной родственницей. Потом Вережниковы уехали…
– В 16-м году, я знаю. А Ермилова с матерью тут остались?
– Да. Мать ее от тифа потом померла.
– А что насчет отца?
– Да я уж и не помню. В земской управе он вроде состоял. Его случайно на охоте убили, под пулю подвернулся.
– Когда именно убили?
– Да тому уж лет тридцать, не меньше. Это ж когда было… А тебе зачем знать?
– Работа такая, – коротко ответил Опалин.
И в следующее мгновение он увидел дом.
Это была прекрасная старинная усадьба в два этажа, с колоннами по фасаду – прекрасная даже теперь, когда краска облупилась и кое-где из-под нее выглядывали пятна кирпичной кладки. Изящной ковки ворота были распахнуты настежь, и створки их, очевидно, давно завязли в земле. По подъездной аллее, обсаженной липами, Опалин подкатил, как принц – и ничего, что под ним скрипела старая телега, а всего имущества при нем была только банка с огурцами, и та чужая. Забыв обо всем, он во все глаза смотрел на усадьбу – и не мог уловить в ней ничего, ну ничего решительно зловещего или сверхъестественного. Да, старый дом, да, немного неухоженный – и только. Он стоял, озаренный солнцем, и кусты жасмина возле крыльца покачивали ветками, словно приветствуя вновь прибывшего. А за несколько минут до того, как телега остановилась и Опалин выбрался из нее, в одной из комнат первого этажа состоялся весьма примечательный разговор.