– Моё имя, – поведя рукой человек в чёрном вернул тишину в зал: – Бредущий-со-Светом, но что такое имя? Всего лишь звук, не более того. А моё, вдобавок, – он сокрушённо покачал головой: – Ещё и длинное. Как начнёшь выговаривать, так не то что уснуть, уснуть не страшно – пока до конца доберёшься, вполне можно механоиду на зуб попасть. Сами же знаете, насколько эти железки проворны. А потому – Бре. Зовите меня так и не тратьте время на долгие словеса. Они только сотрясают воздух, бесследно исчезая мгновения спустя. Дела – вот, что остаётся! Действия, свершения, движение! Только это оставляет след! А сейчас – внимание! Я открою вам первую истину своего учения! – Подняв обе руки вверх, шест снова вертикально застыл, проповедник, выдержав паузу – она показалась всем крайне длинной, продолжил громким и хорошо поставленным голосом, разительно отличавшегося от его тона прежде:
– Помните! Единство – пронизывает всё! И – главное! Единство проистекает от действий. – Ещё одна пауза и руки, начавшие опускаться. Друг замерли на пол пути, нацеливаясь на кого-то в зале. – Например, – покрутивший головой Семеров, к своему удивлению обнаружил, что нацелены они прямо и только на него:
– Действий! Например таких, которые произвёл наш добрый хозяин – полковник Семеров. Да друзья! Подняв вверх шест, Бре крутанул им над головой: – Кто, как не он уничтожил гнездо, позволив вам безбоязненно жить здесь? Подумайте – ведь это благодаря ему, нашему полковнику, мы объединены? И и славном Зэ-эС, и здесь, в чудесном заведении, именуемом Стена. Так?
– Верно! – Загалдели люди, словно только сейчас осознав вклад Семерова в их жизнь.
– Точняк!
– Полковнику- Ура!
– Урааа!
– И разве могу я, – отвесил поясной поклон Семерову проповедник: – О чем-либо рассуждать, здесь не имея его разрешения?! И не спорьте, – пресёк он начавший зарождаться шум, требовавший от Бре продолжать, наплевав на мнение полковника: – Наш господин мудр, – спрыгнув со сцены, Бре сделал несколько шагов и замер прямо перед Семеровым: – И я уверен, что он примет решение основываясь на всеобщем благе. Благе для всех – и вас, и, – проповедник глубоко поклонился: – И Единства, пронизывающего всё в этой вселенной.
Промасленная картонная коробка была почти пуста – лишь у дальней стенки сиротливо жались друг к другу последние банки тушёнки. Их оставалось всего четыре и Екатерина, сдержав вздох, закрыла крышку, ставя поверх короба ещё один, когда-то до краёв забитый плотными пачками лапши быстрого приготовления. Ежедневный пересчёт оставшихся запасов был для неё чем-то навроде ритуала – оглядывая консервы взглядом она, на краткие мгновения, предавалась воспоминаниям и перед её внутренним взглядом возрождались картины прошлого, такого лёгкого и беззаботного.