Кроме этого, у мальчика были и другие огорчения, причиной которых всегда бывали прогулки. Почему при встречах с прохожими все смотрели на них с жалостью, смешанной иногда с каким-то презрением? Мальчишки, игравшие на тротуарах, бросали свои мячи и лопатки, чтобы посмотреть на них и крикнуть им вслед что-нибудь обидное, оскорбительное.
Это не было презрение богатых детей к плохо одетым оборванцам. Напротив – обижавшие их часто сами были в лохмотьях. Почему же они так относились к детям из приюта?
Правда, гуляя со своими товарищами, он часто слышал, как про него говорили: «А вот этот мил!»
Но это совсем не утешало мальчика, а только усиливало его печаль. Для чего ему красивые глаза, свежие щеки, открытое лицо, если никогда ни одна мать не будет гордиться им?
И все-таки Жильбер постоянно мечтал о матери. Ночью в большом дортуаре, при слабом освещении ночника он безмолвно плакал и, закутавшись в свое одеяло, звал почти с отчаянием: «Мама! Мама!» – словно по его призыву могла вдруг как в сказке появиться мать и перенести его в совсем другую жизнь.
Его горе увеличилось еще более, когда он подружился с Адрианом Брюно.
Адриан, годом моложе Жильбера, был не подкидышем, а сиротой. Он знал свою мать, его поместили в приют, когда она умерла.
– Да… умерла в больнице… – рассказывал Адриан, – от какой-то болезни… Я не помню теперь, хотя слышал, как говорил доктор… Болезнь сделала ее такой бледной, худой…
Сделавшись товарищем Жильбера, новый воспитанник приюта часто рассказывал ему про те заботы и ласки, какими окружала его мама:
– Слушай… я спал в ее комнате… близко от нее… в маленькой кроватке, с белыми занавесками, которые она каждый вечер задергивала… А утром я вылезал из нее, забирался в постель к маме и поднимал такую возню, что она ничего не могла поделать… Потом я говорил, что голоден, и мама приносила мне чашку шоколада с такой вкусной, румяной булочкой. Потом она поднимала меня с постели, мыла, одевала и все время покрывала поцелуями, играла со мной, смеялась, щекотала!..
В голосе Адриана была такая любовь, что Жильбер невольно завидовал ему. А Адриан продолжал:
– Мама была цветочницей и всегда брала меня с собой в магазин, куда мы относили груды ландышей, фиалок и гиацинтов. А когда мы проходили мимо Тюильри[6], она водила меня в балаган, где клоун боролся с кошкой!.. По воскресеньям мы гуляли с ней по Елисейским полям