как, впрочем, и развеселить,
и успев выставить весьма наглый «счет» за услугу, от которого она отмахнется как от пустяковой шутки пустякового «мима-хода».
Ведь что он сам может вызвать кроме иронии? Ну?
Почти 20 лет спустя, когда появятся соцсети, она будет очень много думать, стоит ли совершать это…
нечто совсем не пустяковое… а потом все-же напишет девушке по имени Тейн: «я знала когда-то твоего отца. Да, я знаю, его знали все, но я знала его раньше. Раньше всех. Их… Я делала от него аборт за 2 года до твоего появления. Это я в их дебютном клипе. Вот мое фото тех времен. А еще у меня есть видео, которого нет ни у кого, даже у него самого, где ему 17. Бекстейдж с тех съемок. Я выкупила и спасла ту пленку от уничтожения и потери, очаровав оператора. Только не говори ему ничего. Я не за тем написала. Просто…»
Просто… Вот так просто,
и как не просто.
К тому времени Трэйси знала как никто другой, что бывший звезда-тиннейджер, взлетевший на пик популярности в возрасте 18-22, нахватал себе потом столько проблем, и совершил столько немыслимого и легендарного в своей вопиющести, ударился в такое само-вредительство с международным резонансом,
что единственная дочь не общается с ним, и даже фамилию взяла по матери. О которой Трейсти, по-правде, вспоминать совсем не хотелось, ну да ладно…
Да, Тейн, родившаяся на влете его внезапной карьеры от танцовщицы, после развода родителей и скандального раздела недюженного имущества, много лет не общалась с ним. С человеком из скандальных сводок – арестов, аварий, принудительных лечений в реабилитационных центрах, депрессивно-суицидальных заявлений и не только, и прочих, то что называтся, выходок. С обязательным упоминанием в прессе…
Трэйси много лет наблюдала за ней с щемящей неясной тоской, а потом, когда все отгремело, сама не зная зачем,
решилась с ней заговорить. В письме.
Наверное, потому, что больше ей о нем поговорить было не с кем: он был единственной тайной Трэйсти от безупречного мужа, ее бесценного Брэда, встреченного в «ссылке», куда ее после скандала отослала мать, от ее образцовых сыновей и дочньки.
И продолжает оставаться таковой. Тайной. Они никогда б не поняли её, своей умницы, болезненного юношеского пристрастия к столь скандальной звезде,
хотя в пору их знакомства он был славным и неиспорченным, уже подававшим первые признаки «неотвратимой обаятельности» харизматом, «милым голубоглазым котеночком» и «клубком» противоречивой трогательной ранимости, а когда у него начались слава, деньги, скандальности и зависимости, ее робкие попытки повидаться с ним не увенчались успехом. Ни разу.