– А ты доволен, господин?
– К собственному удивлению – да! Поехал нехотя, только чтобы Соломония Егоровна не бранилась, а получилось очень приятно.
Соломония за спиной мужа сделала страшные глаза.
– Его невозможно научить приличиям, – сказала она по-немецки.
– Ладно, нормальный честный ответ, – смеялась Мэри.
– Ты нас очень выручила, – благодарили её Герман и Гретхен.
– Это к госпоже Флоре, она хозяйка дома. И нам ваши милые родственники понравились.
Когда Мэри пошла провожать Матвеева, Цецилия и Дуглас с явным облегчением удалились в свою комнату.
Они даже не дошли до сеней, когда Матвеев схватил её в объятия и стал жадно целовать.
– Я скучал по тебе, – шептал он.
Молодая женщина не только не сопротивлялась – она вцепилась в его плечи и отчаянным усилием воли удерживала себя от того, чтобы не сделать что-нибудь немыслимое, непристойное, недопустимое для порядочной женщины – и всё-таки сделала.
– Нас увидят слуги, – прошептала она, – пойдём ко мне в комнату.
Синий шелк платья заструился по сундуку; через секунду лиловое сукно кафтана упало рядом.
«Выйдет замуж, познает блаженство…»
Кто это говорил и про кого? Она услышала эту фразу в далёком детстве и по детской невинности не поняла – потому и запомнила. А потом выросла, вышла замуж, похоронила мужа, долго вдовела – и познала. Не «довольно приятно и потом крепко спится», как она описывала незамужней тогда ещё Гретхен свои первые брачные впечатления, а действительно – блаженство.
Огонёк единственной свечи создавал в комнате причудливую игру света и тени, и когда молодая женщина снова обрела способность видеть, собственная спальня показалась ей сказочным чертогом. Всё её существо было исполнено спокойного счастья; она повернула голову и посмотрела на своего обольстителя. Глаза его были закрыты, ресницы отбрасывали длинные тени; Мэри потянулась и прикоснулась губами к его скуле.
– Спасибо, – сказала она.
Ресницы медленно поднялись.
– За что?
– За наслаждение.
Любовник приподнялся на локте.
– Ты серьёзно? Как давно я не спал с бабой, которой это нравится.
Он поцеловал её, вылез из кровати, набросил на голое тело кафтан и вышел. Мэри усмехнулась: понятно, куда может выйти человек после сытной еды и обильных возлияний. Сама она воспользовалась горшком и затем забралась обратно под одеяло.