После того, как мы закончили наш целомудренный танец, я усадил Аманду на место и решил провести последний эксперимент перед тем, как произвести демонтаж и замести следы моего служебного злоупотребления. То, что она умеет более-менее внятно болтать, сносно танцевать и ловко кувыркаться в постели, ещё не означало, что она женщина. Все это, за гораздо меньшие деньги, может и манекенщица. А сможет ли кукла, за те чудовищные деньги, который в неё вложены, сделать то, что проделывает изо дня в день, из года в год, из века в век самая обыкновенная, бесплатная женщина? Простая, так сказать, русская баба?
Если Аманда сможет и это, то японцы во главе западной цивилизации действительно достигли решительного превосходства над естественным миром, и роботизация вселенной в ближайшее время не только вероятна, но и желательна.
– Аманда, убери со стола, – скомандовал я с деланной небрежностью.
Компьютер внутри куклы надрывно загудел, однако Аманда не сдвинулась с места.
– Слышь, чертова кукла, со стола сотри! – проворчал я, прямо как муж.
Жесткий диск Аманды застучал, как сходящий с рельсов трамвай, она задергала руками, задрыгала ногами, и вдруг из её ушей повалил дым.
Я мгновенно протрезвел и стал панически тыкать во все кнопки дистанционного пульта. Я пробовал голосовые команды, листал справочник, пытался перезагрузить Аманду и заменить блок питания. Все было тщетно. Каждому, кто хоть раз имел дело с каким-нибудь простеньким электронным устройством типа китайского калькулятора, с первого взгляда было понятно: кукла сдохла.
Утром я подскочил в постели как ужаленный. Нечто подобное бывает после жестокой пьянки, когда тебя избили и ограбили милиционеры, но ты ещё не вспомнил, что находишься в камере. Все, однако, было ещё печальнее. Я вспомнил гибель Аманды и понял, что мне каюк.
Каким именно образом наступит этот каюк, я пока не знал, но то, что он подступает, было несомненно. Насколько мне было известно, Какаян уже перевел деньги на наш счет. Стало быть, мне придется иметь дело не c вялым Франкенштейном, а с самим алюминиевым шейхом. Слагаемые долга от этого не менялись, но сумма получалась ох какая разная. Положим, со стариной Франкенштейном я ещё мог некоторое время поиграть в кошки-мышки, он ещё мог потянуть из меня соки, чтобы хоть частично компенсировать свое разорение. Но мне смешно было даже и помыслить о каких-либо переговорах с самим Какаяном, человеком, покупающим футбольные клубы. Вся моя недвижимость в виде комнатки, оставшейся мне после развода с женой, не стоила одной ноги этой пластмассовой шлюхи. А кроме этой комнатки, телевизора и музыкального центра никакого имущества у меня не было.