И, в гроб сходя, благословил.»
На следующем уроке всех спрашивают, и вот очередь дошла до Генки. Он кое-как домямлил до старика Державина, а дальше ни тпру ни ну – заклинило. Весь класс шёпотом подсказывает, но все вразнобой. Генка стоит и время от времени:
«Старик Державин… э-э…» – и дальше все.
Я с ним за одной партой сидел, и мне это надоело. Я ему и говорю: «…снег почуя, плетется рысью как-нибудь».
Генка меня услышал и радостно повторил:
«Старик Державин, снег почуя…» – и так далее.
Класс, конечно, засмеялся, а училка топнула ногой и выгнала нас за дверь.
Мы с Генкой быстро помирились, благо я был выше его на голову, и валандались вместе до перемены.
Через пару дней Альбина опять вызывает Шишкина читать отрывок. После нахлобучек от родителей и позора в классе Генка выучил наконец весь стих. Вышел к доске и довольно бойко стал рассказывать, а мне фигу по-тихому крутит. Дошел он до последних двух строк и, чувствуя, что победа близка, громко и с выражением произнес:
«Старик Державин нас заметил
И, в гроб зайдя, благословил.»
Училка просто онемела, а затем трагическим шепотом:
«Шишкин! Это же Пушкин! Ты соображаешь, что говоришь? К кому зайдя?»
Класс укатывается, а Генка на автомате:
«Ну, к Пушкину зайдя!»
Потом понял, что не попал, и поправился:
«Ну, он там, наверное, не один был!»
Вот так у Шишкина с Пушкиным дружбы не получилось.
В нашем северном городишке градообразующими были три вещи – пушнина, рыба и лагеря для зэков. К семидесятым годам последняя отрасль как-то захирела, но многие ссыльные прижились и стали просто жителями.
Среди них была Елена Никаноровна Гладышева (а может быть, Гладилина, не помню), блиставшая по молодости в столичных операх, а потом загремевшая к нам. Ну, такое было время. Она-то и предложила к майским праздникам, к которым ученики нашей школы готовили концерт, поставить оперу. Дирекция согласилась, а так как в то время все зачитывались английским писателем Даррелом[1], то выбрали оперу «Тоска»[2] – как самую знакомую.
По соображениям идеологии все, что про любовь и Наполеона, сократили, оставив только борьбу с врагами. Получилось 30 минут. Но финальную сцену резать нельзя, без нее Тоска не Тоска. Напомню, в самом конце главная героиня, заколов кинжалом подлого мерзавца, понимает, что трудилась зря, и бросается с крыши замка. И разбивается. Насмерть, само собой. В итоге все получилось как у Даррела и даже лучше.