– Так ты ж у нас самый несознательный.
– Это почему же?
– Сам знаешь! – заявил начальник.
– Понятия не имею.
– Ну хватит придуриваться, Астапеня! – прикрикнул полковник. – Ты, *лять, всё понимаешь… А если не хочешь, чтоб тебя, в таких ситуациях, подозревали, то и веди себя как человек, разговаривай нормально…
– А я что ненормально разговариваю? Я что не имею права разговаривать на родном языке, который, кстати, государственный…
– Имеешь имеешь, – прервал меня Александр Брониславович, – я просто тебе по-доброму хотел посоветовать… ну чтоб ты в такие вот ситуации не попадал.
– Да какие такие? У вас вообще никаких оснований меня подозревать нет.
– А вот и есть.
– Нет, нету оснований.
– Ты мне ещё будешь тут пререкаться, стервец! – крикнул начальник.
– Никак нет, – ответил я.
– Короче, ясно всё с тобой… Иди и подумай о своём поведении!
– О чём конкретно подумать?
– Свободен! – гаркнул полковник и я вышел из кабинета.
Надпись закрасили быстро. Но через несколько дней она снова появилась на том же месте, почти такая же, как первая. Большая, сделанная жёлтой краской, надпись: «Дыктатура» снова будоражила наше милицейское управление, здание которого раскинулось в центре города на небольшой горке. С утра я был на работе и меня опять вызвали к Александру Брониславовичу.
– Видел? – спросил полковник, глядя на меня исподлобья.
– Так точно, видел.
– Что думаешь?
– А что я могу думать?
– Ты мне дурочка не лепи! – крикнул начальник.
– Виноват…
– Ну, короче, Астапеня, спрошу прямо: ты писал?
– Нет не я, – сказал я твёрдым тоном, глядя полковнику прямо в глаза.
– Хм… А я вот на тебя подумал.
– Это я уже понял.
– Ну раз не ты, то хорошо. Давай тогда займись этим делом. Нужно найти этого художника *лять мать его… Зайди к Коле. Пусть тебе покажет записи с камер. Крутись как хочешь, а найди этого *лять Айвазовского…
– Айвазовский писал морские пейзажи, – сказал я и тут же прикусил язык.
– Ты что ещё и умничать будешь? – кисло ухмыльнувшись спросил начальник.
– Нет.
– Пошёл нахрен отсюда к Коле! – загремел Александр Брониславович, поднимаясь с кресла и быстро краснея.
– Есть! – испугано крикнул я и, чеканя шаг, вышел из кабинета, услышав в спину «Змагар, мать твою.»
–Здарова, Андрюха змагарок, БЧБ не захватил? – сказал Коля, когда я вошёл в его кабинет. – Ты небось насчёт записей с камеры над стенкой, на которой эта хренова надпись, да?