Котёнок рос не по дням, а по часам. Аппетит у него был будь здоров, сметал абсолютно всё, что лежало в миске. Очень любил «помогать по хозяйству» – всегда тёрся у ног Даниила, большую часть времени проводил с ним, но и матери с сестрой тоже бывало «помогал работать», когда те были в огороде, кувыркаясь в помидорных лунках и ломая её. За это ему частенько прилетало по шее, и с недоумённым обиженным воплем, обозначавшим что-то мол: – Да за что?! – убегал к Даньке. А люд в селе тем временем начал призадумываться, что же делать то? Затянули пояса потуже, но как ни крути, запасы не вечные, может ещё на неделю хватит, или на две. А дальше то, что, как быть? Кроме как эвакуации или голодной и медленной смерти вариантов не было…
Так прошла ещё одна неделя, наступило первое августа. Пара сельских мужиков с Данькой и Тишкой (который с момента их встречи нехило вырос и пристал к нему как банный лист, никогда не отходил далеко и не покидал хозяина надолго) после обеда собрались в лес за валежником. Начало смеркаться, собранный валежник стянули верёвкой, закинули на спины и побрели потихоньку домой напрямик через лес, а не по тропинке, дабы успеть дойти до темноты. Как вдруг, Тишка выбежал впереди идущего мужика, вздыбился, распушив свой чёрно-коричневый хвост, встал как вкопанный и зашипел.
– Аай, Тишыч, ч-чёрт, дай пройти, не мешай, нет там никого, расшипелся тут! – запыхавшись проговорил седовласый мужчина. Сделав ещё пару шагов от котёнка, он вдруг неистово закричал, бросил вязанку дров и упал на колени, упёршись руками в землю. Его напарник хотел было помочь упавшему товарищу, но Тишка преградил путь, встав между ними яростно шипя, а Данька схватил его за руку, заподозрив что-то неладное. Дальше всё происходило как в невообразимом кошмаре: на руках и ногах была какая-то едва заметная, прозрачно-зеленоватая, шипящая субстанция.