У колодца можно было услышать сельские сплетни и новости: кто-то побил жену-неумеху, кто-то поранился топором, там свёкр приставал к снохе, пока сын был на сенокосе, за что был бит этим сыном, там свинья подрыла картошку в соседском огороде, за что эти соседи учинили свару, и прочие известия и домыслы, ни одно из которых не проходило мимо любопытных бабьих ушей и глаз. От колодцев эти новости расходились по избам, правились и приукрашивались подробностями и вновь доносились к колодцу так, что первоначальное известие становилось неузнаваемой сплетней.
Вдоль плетней по улице бродили свиньи, тщетно роясь в мусоре в поисках пищи и не найдя её плюхались в лужи, появившиеся после дождя в рытвинах дороги, и нежились в тёплой грязи.
Курицы перелетали через плетни на улицу, разгребали траву и мусор в поисках дождевых червяков, вылезших из земли залитой водой. Козы жадно объедали траву вдоль плетней, которая омылась от пыли и посвежела после дождя.
Все: и люди, и животные занимались своими неотложными делами и не обращали внимания на мальчишек, озабоченно спешащих вдоль улицы. Вскоре они достигли дома, где проживала замужняя сестра Вани. Она как раз сидела у распахнутого окна на втором, жилом, этаже большого дома и с интересом посматривала на уличную суету. Завидев Ваню, она привстала и помахала ему рукой.
Дверь первого этажа, где размещалась лавка, была приоткрыта и внутри мелькали несколько баб и мужиков, пришедших по надобностям после дождя. Следующий день был воскресным и сельчане, которые могли это себе позволить, делали небольшие покупки: мыло для бани, чай и сахар для воскресного чаепития, кто-то и бутылку водки, чтобы мужики двора, с устатку, после бани, приняли по чарке – другой хлебного вина, по случаю окончания сенокоса.
Ваня через калитку проскользнул во двор, а приятели сели у забора на уже подсохшую после дождя траву. Дом лавочника был огорожен не плетнём, а дощатым забором в человеческий рост и этот забор скрывал всё, что происходило во дворе.
А происходило там следующее: сестра Лида спустилась во двор по лесенке, обняла братца и начала подробно расспрашивать его о родителях. Ваня охотно, но коротко, рассказал об их жизни с прошлого визита к сестре, от которого едва ли прошла неделя. Сестра Лида еще более округлилась, живот уже выпирал из сарафана вперед и, видимо, месяца через два, осенью, она должна была разродиться.