– Ты думай пока, – посоветовал он. – Только не долго. Негоже ждать, когда рак на горе свистнет… Гляди: звезда падает!
– Где? – Я задрал голову и едва успел уловить в розовых небесах стремительный всполох. До наших ушей докатился отзвук далекого взрыва. Дрогнул насыпной холм, зашуршали камешки, скатываясь в глубь канала.
– Вот так звезда! – сказал я и присвистнул. – Крупная! А ты не боишься, что внутри отряда произойдет раскол? – вернулся к прежней теме разговора. – Если я вздумаю отдавать приказы, Северский взбеленится: Георгий – мужик хороший, но…
– Да все мы здесь – мужики хоть куда, – прервал меня Гаврила. – С Северского спесь слезет, это как пить дать. Ничего он не сможет сделать, едва поймет, что большинство из нас – за тебя.
– А что, большинство – за меня? – Я почувствовал, что в моей душе происходят изменения. QS Как будто метафорический инженер переключил внутреннюю машину на «полный вперед».
– Они будут за тебя, – пообещал Гаврила таким тоном, что я заранее пожалел несогласных.
– Гаврила, я приму решение в ближайшее время.
Боцман молча протянул мне руку. Я долгую секунду смотрел на широченную, мозолистую ладонь, затем спохватился и протянул свою руку навстречу.
– Пока ничего не обещаю, – сказал я.
Рукопожатие вышло крепким, даже чересчур: я силой обижен не был, а Гаврила – подавно. Мои кости затрещали, и я подумал: мол, вот – дают попробовать малую толику того веса, который предстоит взвалить на плечи.
На нас налетел ураганный порыв, потащил, повлек к опасному краю. Мы, как один, закрыли лица руками и затанцевали на месте, пытаясь устоять на ногах. Завывание ветра заглушил свист воздуха, рассекаемого железными крыльями.
– О, дьявол! Это кого еще принесло? – пробурчал Гаврила, провожая взглядом две летающие машины: они неслись на малой высоте над каналом. На наших глазах один из летунов неожиданно изменил курс, пошел на широкий разворот и слился с горизонтом на востоке. А затем вернулся к нам.
– Слушай, кажется, сюда летит… – заметил, хмуря брови, Гаврила.
– Ложись! – крикнул я и бросился на землю.
Мы вжались лицами в грунт, и через три секунды над нашими распластанными телами про неслось выпуклое металлическое брюхо. На какое-то время мы оглохли от надсадного воя двигателей, а песок, взвихренный воздушным потоком, скрыл и небо, и землю.