Нина перескакивала с бревна на бревно, не отставая от старшего брата, Сашки. Застёжка на правой сандалете разболталась, и нога все время соскальзывала с местами оголённых стволов, норовя попасть в ловушку между хлыстами12, но Нина в самый последний момент успевала перепрыгнуть на другое дерево. Вокруг она не смотрела, только под ноги. Да и незачем было, она знала лесосеку с закрытыми глазами: скоро закончатся штабеля, за ними будут мужики с топорами и пилами, мама называла их вальщиками, а потом делянка разделится на две дороги: одна – на станцию, к лесопогрузке и новенькой конторе с красным флагом над ней, а вторая – домой, в посёлок. Главное сейчас – не думать, а бежать, во что бы то ни стало не отстать от Сашки, гнавшегося за соседским мальчишкой, Васькой Турликом. Оба были старше её, и Нина с трудом поспевала за ними.
«Ежели со всей силы бежать, дак не отстану. Не отстать, не отстать. Иначе Сашка никогда не возьмёт меня с собой. Подумает, что я такая же тетёха, как все остальные девчонки», – мысли, казалось, скакали в Нининой голове так же, как и брёвна под ногами.
Где-то недалеко скрипнуло дерево, и послышался треск веток, ломающихся под падающим стволом-гигантом. Шум нарастал, и Нина поняла, что они добежали до середины лесосеки, здесь стало труднее распознавать голос брата: он смешался с общим грохотом. Со всех сторон жужжали бензопилы, тарахтели трелевочные тракторы, длинные хлысты громыхали по лежнёвке13, с одной стороны кричали: «Уходи!», «Убьёт!», «Майна!», «Вира!», с другой – по очереди сигналили лесовозы и электровозы. Нина вся обратилась в слух: брата не было слышно, и она бежала теперь наугад, глядя на мелькающие под ногами стволы сосен.
Наконец голос Сашки раздался впереди:
– Стой! Не уйдёшь!
Голос звучал приглушённо, Нина поняла, что всё-таки отстала.