Витя стоял на коленях и, сложив из ладошек подзорную трубу, внимательно осматривал все подступы к поляне через бойницу в навесном шалаше.
Отсюда, из их штаба на большой раскидистой ели, открывался широкий обзор – вплоть до луга, за которым начинался посёлок. Витя усердно вглядывался сквозь густую листву берёз и осин, тёмную хвою елей, но не удавалось найти хоть один крошечный просвет между пышными кронами. Для их тайника не было большой опасности: вряд ли кто-то смог бы заметить и заподозрить в немного скученных еловых ветвях на высоте двух человеческих ростов, куда обычные люди и не смотрят, искусно сплетенный мальчишеский штаб. О нём никто не знал, кроме Вити, его брата, Гришки, и Серёги, с ним дружившего. Риск был только один: если их поймают, когда они будут делать поджиги. И страшнее всего, если узнает отец. При этой мысли сердце замирало на секунду и ледяным булыжником проваливалось куда-то в ноги.
«Не поймают… Сюда никто не ходит… За поляной – только топь, – успокоил себя Витя, продолжая вглядываться в округу. ― А если я сейчас уйду, то брат меня с собой потом никогда не возьмёт. Скажет, что я маменькин сынок… Вот бы мне бинокль. Как у деда…»
– Витька! – донёсся крик снизу.
Он перевёл взгляд под ель. Гришка смотрел наверх и почёсывал макушку, взлохматив чёрные, как перья ворона, вихры. Его друг, Серёга, раскладывал на старом пне заранее припасённые металлические трубки и порох.
– Что там? – спросил брат.
– Чисто! – крикнул Витя.
– Возьми изоленту!
– Ага! – Витя юркнул обратно в шалаш и осмотрелся.
Дальний конец настила заканчивался конусом, образованным от связки лап нижнего и верхнего ярусов. У них там был запасник – деревянный ящик, в котором они с братом хранили самое ценное. Витя на коленках прополз к воронке шалаша, чувствуя, как под его весом прогибаются ветки. Хорошо, что они решили укрепить настил досками. Иначе пол бы уже не выдержал вес двух братьев: девятилетнего Вити и двенадцатилетнего Гришки.