– Ты всегда согласен с Каллаханом, кто бы сомневался! Но они ещё не прошли Посвящение. – Мятая шапка в руках мастера Патрика превратилась в невнятный серый комок, испачканный сажей и свечным салом.
– Не важно. Они уже здесь. И готовы сражаться на нашей стороне. Этого вполне достаточно.
Эльф кивнул рыцарю Сентября. Тот, распустив завязки на кожаном мешке, достал оттуда серебряную чашу и подал командиру. Каллахан принял её обеими руками. Некоторое время он молча изучал чеканный узор, вившийся по краю, и старые вмятины на потемневшем от времени металле. Его взгляд затуманился, будто эльф что-то вспоминал. В его зрачках, как и в серебряных боках чаши, отражалось пламя свечей. Неровные блики ложились на лицо командира, ещё больше заостряя тонкие черты. Сейчас он казался старше, чем днём, но признаки возраста его ничуть не портили.
Никто не смел нарушить тишину. Были слышны только потрескивание дров в камине да шум холодного зимнего ветра за окном. Где-то наверху хлопнула незакрытая ставня, и в тот же миг мастер Каллахан, словно очнувшись от оцепенения, прикрыл глаза и заговорил нараспев:
– Небеса не принадлежат никому, кроме птиц, а соколы поднимаются выше всех над облаками. Их острый взгляд и точный удар хранят покой жителей королевства. Их храброе сердце и верность принадлежат королю, честь же – лишь им самим. Смерть может прервать полёт, но небо помнит каждого.
– Небо помнит каждого… – хором откликнулись старшие Соколы.
Пламя свечей дрогнуло, словно от резкого порыва ветра, и вновь выпрямилось. Элмерику показалось, что в гостиной стало даже светлее, чем прежде. Он не знал, будет ли уместным повторить слова наставников, но, подумав, решил промолчать. Всё-таки прав мастер Патрик: они ещё не получили Посвящение, а значит, не могут считаться полноправными членами отряда. Но, похоже, никаких речей от Соколят и не требовали.
Командир, вновь внезапно помолодевший в ярком свете, собственноручно наполнил чашу имбирным элем почти до краёв, первым отпил глоток и передал круговую рыцарю Сентября. Тому пришлось слегка приподнять маску, но Элмерик, как ни силился, не увидел ничего необычного. Признаться, он вообще ничего не увидел – мастер Шон нарочно сел так, чтобы лицо оставалось скрытым в глубокой тени. Свет падал лишь на чашу и руки, державшие её. Бард отметил, что кисти у наставника довольно узкие, с длинными пальцами, больше подходящими чародею или музыканту, нежели воину. Интересно: почему командир назначил его обучать Орсона мечу? Ведь вряд ли рыцарь Сентября часто брался за оружие…