В зеркале был я, обычный я, который вернулся домой с работы, оставив свои процессоры и мониторы провести ночь без меня. Потрогал себя за нос, за уши. Все на месте, как бабушки под окном. Похоже, это какой-то вселенский принцип, быть на месте самым главным вещам, в том числе носу, ушам и бабушкам. Демонстрация стабильности… или температуры процессора, мол, все хорошо, все на месте, перегрева не наблюдается. Ох, работа, работа…
– Здравствуй, как ты? – спросил я, войдя в комнату.
Эта большая комната пока тоже была голой, но не столь вызывающе, как прихожая. Здесь уже висели шторы на окнах, главная люстра большим овалом украсила потолок, бра, слава Богу, прописались на своих местах, у французского окна стоял вчера распакованный стол, а у дальней стены расположилась тахта.
Жена сидела на тахте, сложив на коленях красивые руки. Головку склонила на правое плечико, вся такая бесшумная, тонкая, в понятном домашнем платье. А мне оно вдруг показалось сероватым, неярким. Всегда ли оно было таким, или что-то во мне, в моем восприятии, переменилось сегодня?
И что же мне сказать ей сейчас… Понятно было, что она в курсе всего. Тем более, что эту тему мы с ней уже много раз обсуждали. Она раньше многих других была «в курсе».
Жена подняла на меня глаза, улыбнулась. Ее глаза плюс улыбка, вот рецепт моего спокойствия.
– Все хорошо, Сережа, здравствуй, – сказала она именно таким голосом, которого я от нее сейчас ожидал, – А ты как?
Жена спрашивает, как я… Надо ответить, как всегда отвечаю ей про мой день. А она мне про свой. Так у нас обычно и начинается вечер, мы так привыкли, нам так хорошо.
– Я тоже хорошо, – коротко, и как-то туповато, сказал я, – на работе был… вот.
Она кивнула, мол, молодец, что хорошо. Старайся.
Я никак не могу отвыкнуть от дурацкой привычки брать на себя ответственность за наше общее настроение. Знаю, что жене это не всегда нужно, да и мне уже не всегда нужно, но меняюсь я медленно, увы. Вот и сейчас замешкался, подумал, что надо бы мне еще что-нибудь ей сказать. Хорошо, сейчас скажу, только угадаю, что ей хотелось бы услышать. Я присмотрелся внимательно к жене, настолько внимательно, что она покраснела. Человек – как человек. Что сказать-то про «сегодня на работе», сам не знаю.
– Народ бурлит, – неожиданно выпалил я, – обсуждают, уже не втихаря. Вроде все посмотрели тех академиков официальных. Я имею в виду выступления, на всех каналах уже, на каждом сайте. Сама знаешь. Прости, я как-то сбивчиво… но я не волнуюсь, правда. И тебе не стоит волноваться.