– Это образ вселенской радости, мне видится, как смеется вся наша земля, и я очень хочу быть этой частью, – говорил он мне тогда.
Я решил послушать его голос вновь, мне безумно не хватало старика, и я никак не мог представить, как теперь буду обходиться без него. Я нажал на кнопку диктофона и услышал знакомый анекдот, рассказанный старым другом. После своего же рассказа он так заразительно смеялся, что я невольно начал улыбаться. Я повторял эту запись снова и снова, и мне казалось, что старик где-то рядом, и что он обязательно вернется. И что у меня в руках – доказательство его бессмертного существования. Доказательство, которое будет всегда со мной.
Софи стала воздушной гимнасткой по воле случая. Ее воспитывала родная сестра матери мисс Элеонора – именно так уважительно называли её все артисты этого цирка. Мисс Элеонора работала здесь управляющей, она была пышногрудой привлекательной женщиной, и ее расположения искали многие, поскольку в любых, я подчеркиваю, в любых обстоятельствах ее слово было решающим. Девушка была вынуждена работать там, и даже крепкие материнские чувства мисс Элеоноры (она считала племянницу своей дочерью) не позволили Софии выбрать себе иное призвание. Управляющая мечтала, что из девушки получится выдающаяся артистка, но только надо пройти долгий и непростой путь.
– А все условия для своей дочери я обеспечу, – повторяла она частенько.
Я оказался в этой труппе после долгих скитаний случайно. Для себя я решил, что больше не вернусь в шапито, так бесчеловечно поступившим с моим другом. Да и в цирк вообще возвращаться желания не было: я осознал сиюминутность и бренность бытия, и это было весомым аргументом для того, чтобы искать какие-то новые смыслы. Но в то же время, как я не силился, не мог забыть того единственного представления, которое принесло мне успех, а людям, посетившим его, – неподдельную радость. После года раздумий, перемежавшихся с попыткой заработать деньги, я очутился в одном городке на одном невероятном представлении, после которого все изменилось.
Оказалось, слава о моем выступлении разнеслась далеко за пределы того глухого местечка, где прошло мое первое и пока единственное представление. Ходили слухи, о чем я узнал позднее, что в этот городок специально приезжали агенты из разных цирков страны, опрашивали всех – от местных жителей до уличных продавцов – с целью найти меня. Но после похорон клоуна я почти сразу покинул этот город, и найти меня вряд ли было возможно. На некоторое время я стал обычным посетителем цирков, хотя было одно обстоятельство, отличавшее меня от остальных ротозеев. Я был до такой степени болен цирком, что не мог думать ни о чем ином. Все заработанные средства я откладывал на возможные будущие представления, я мысленно придумывал номера и трюки, я искал реквизит. Мой разум все эти месяцы находился в споре с моей душой.